Кончик указки Форсайта уткнулся в крышу дома.

— Вот здесь будет наша основная снайперская точка, где будет находиться вот этот человек. Отсюда все хорошо видно, и здесь ему ничто и никто не будет мешать. Покажите господину Кастеллано ваше оружие.

Кастеллано отметил, что, набирая шифр замка на чемоданчике, пальцы его владельца двигались так быстро, что было невозможно уследить за тем, какие именно цифры и в какой последовательности он набирал. Чемоданчик раскрылся, и глазам присутствующих предстал прекрасной отделки толстый ружейный ствол и металлический приклад, покоящиеся на красном бархате. Кастеллано обратил внимание на восемь патронов из нержавеющей стали длиной в два дюйма.

Головная часть патрона заканчивалась чем-то металлическим и заостренным. Ему еще никогда не приходилось видеть такие тонкие патроны — не толще соломинки для коктейля.

Стрелок быстро собрал винтовку, и Кастеллано заметил, что в ее толстом стволе выходное отверстие очень маленькое. «Точность сверления такого дула должна быть просто невероятной», — подумал он.

— Я могу с пятидесяти ярдов попасть из нее в цель размером с радужную оболочку глаза, — сказал стрелок. — Ружьишко что надо. Вы, я заметил, обратили внимание на патроны. Пули в них не простые. Соприкоснувшись с любым металлом при попадании в цель, они мгновенно разлагаются, так что мы ни при каких обстоятельствах не повредим ваших пластин или каких-либо приборов. Однако они убивают, и очень даже мило. Поскольку их кончики пропитаны ядом кураре, то для поражения достаточно лишь пробить кожу. Если вы увидите маленькую, как от укола иглой, ранку на лице вашего партнера или услышите что-то вроде тихого шлепка, то знайте, что он обречен. Второго выстрела не потребуется. И не вздумайте куда-нибудь бежать после этого.

— Я посчитал, что вам следует знать, кто остановит вас в случае, если вы вдруг решите рвануть куда-нибудь с этими пластинами, — пояснил Форсайт.

— А мне начинает казаться, что вы считаете меня сообщником преступника, — сказал раздраженно Кастеллано и с удивлением услышал, что кто-то из автоматчиков засмеялся. Однако, когда он взглянул на них, ожидая, что за этим последует какое-то выражение поддержки, они отвели глаза.

Ему еще раз показали тот угол перекрестка, на котором он должен стоять, и вручили завернутую в серое сукно коробку.

— И не забудьте вот еще что — старайтесь занимать такое положение, при котором ваш подопечный находился бы все время между вами и снайпером. Из всех наших снайперов этот — самый лучший.

При этих словах обладатель супервинтовки гордо вскинул голову.

— После того, как вы убедитесь, что товар настоящий, — сказал снайпер, — сразу падайте ничком. Просто валитесь на асфальт и прикрывайте пластины своим телом.

— Значит, я подставляю его под пулю? — спросил Кастеллано.

— Вы выполняете приказ, — ответил человек с указкой.

— Делайте то, что он говорит, Джим, — сказал районный инспектор. Это очень важно.

— А я совсем не уверен, хочу ли я брать на себя ответственность за смерть человека.

— Джим, это — исключительно ответственная операция. Вы должны, наконец, понять всю ее важность, — сказал районный инспектор, и Джеймс Кастеллано, сорока девяти лет, впервые в жизни дал согласие на участие, если это потребуется, в убийстве.

Его посадили на заднее сиденье четырехдверного серого «седана» и отвезли на угол улиц Себастьяна и Латимера. За рулем был человек Форсайта.

Предназначенный для обмена предмет, находившийся внутри обернутой серым сукном коробки, был в свою очередь упакован в толстую полиэтиленовую пленку, обмотан липкой лентой и проволокой.