Продвигаясь по коридору к комнате 226, Форсайт наткнулся на какой-то столик и сбил на пол вазу с пластмассовыми цветами.

Оставив ее там, куда она откатилась, они с Алом осторожно подошли к дверям комнаты 226. Форсайт стоял, молча сжимая и разжимая кулаки и чувствуя, как кровь приливает к кончикам пальцев. Все теперь зависело от кончиков пальцев. Именно они должны подсказать момент, когда он будет психологически готов к броску. Он потер кончики пальцев правой руки о левую ладонь.

— Ты не спишь, Чиун? — тихо спросил Римо.

— Сплю. Хочу, чтобы меня убили во сне.

— Чего они ждут там под дверью?

— Кто знает? Может быть, они просто потирают кончики пальцев.

Форсайт посмотрел на часы и начал потихоньку вставлять ключ в дверной замок. Он не сразу попал в замочную скважину, поскольку не сводил глаз с фосфоресцирующего циферблата своих наручных электронных часов «Таймекс».

Стоящий позади него Ал нервно переминался с ноги на ногу. Он переносил вес сначала на правую ногу, потом на левую, потом снова на правую — опять и опять. Чисто случайно ему удалось найти это единственно возможное для человека положение, при котором он находится в состоянии неустойчивого равновесия.

Когда секундная стрелка на часах Форсайта приостановилась на мгновение на цифре одиннадцать, он весь напрягся — оставалось всего пять секунд.

Вынул из пиджака пистолет 32-го калибра, изрядно поизносившийся за те несчетные часы, которые проводил с ним Форсайт на тренировочных стрельбах в тире, повернул в замке ключ, резко распахнул дверь и ворвался в комнату. За ним ринулся его помощник. Форсайт резко остановился; не ожидавший этого Ал налетел на него, и Форсайт, спотыкаясь и взмахивая руками, точно крыльями, сделал еще несколько шагов вперед. В комнате стало светло от лампы, горевшей в холле. Римо посмотрел на Чиуна и сожалеюще покачал головой. Остановившись, наконец, и восстановив равновесие, Форсайт увидел Римо в кровати и ухмыльнулся. Лежащего в Углу на соломенной подстилке Чиуна он не видел.

Форсайт снова ухмыльнулся, ожидая, что вот-вот в окне покажутся два других помощника. Капкан захлопнется, и жертву можно будет брать с двух сторон, как берут насекомое пинцетом.

Все молча ждали. В комнате висела тишина. Стоящий рядом с Форсайтом Ал чувствовал себя неуверенно и досадовал, что Форсайт не разрешил взять с собой револьвер. Шеф настоял на том, чтобы никто, кроме него, не брал оружия.

Подождали еще. Наконец секунд через тридцать, по подсчету Римо, что-то скрипнуло за окном. Поднявшиеся по пожарной лестнице агенты изо всех сил дергали окно, пытаясь поднять раму, но, будучи недавно покрашенной, она не подавалась.

— О Господи! — сказал Форсайт.

— Послушай, приятель, — обратился к нему Римо, — это смахивает на налет.

Голос Римо напомнил Форсайту о его долге и ответственности.

Посчитав, что двое на пожарной лестнице теперь не нужны, Форсайт жестом приказал им убираться. Прижавшись носами к стеклу, они пытались рассмотреть, что происходит внутри. Форсайт поднял руки над головой, замахал на пялившихся в окно агентов и заорал «Проваливайте!» Римо видел, как они, помешкав секунду-другую, пожали плечами и отлепились от окна. Через несколько секунд внизу опять раздался скрежет опустившейся выдвижной секции.

Секундой позже скрежет повторился: агенты спустились на землю, и лестница поползла вверх, на свое место.

Форсайт стоял неподвижно, глядя в окно, за которым больше не маячили силуэты его помощников.

— Давайте скорее, — поторопил Римо Форсайта, — не ждать же мне всю ночь!

— Я полагаю, вам хочется узнать, ради чего вам предстоит умереть, — сказал Форсайт. Он отвел концы губ назад, растянув рот в тонкую полоску, пытаясь изобразить улыбку.