Послышался визг резины. Нескончаемый гудок. Неизгладимое видение двух человек на переднем сиденье «Хонды» орущих, они приготовились к удару.

И в этот момент, перед глазами Макса не промчалась вся его жизнь. Он не вспоминал ни о ком, ни о Боге, ни о самом себе.

Пустота, в нем была пустота, как и в его душе.

И все же его тело отреагировало инстинктивно, он навалился своими сильными руками, выворачивая байк от столкновения, его накаченные ноги нажали по бокам акселератор, каждая молекула в нем оставалась в седле. А если он упадет? Он превратится в омлет из мозгов и, возможно, только с половиной руки и ноги.

Кроме того, даже когда перед ним маячила смерть, даже когда байк в дюйме прошел от переднего бампера седана и выскочил перед грузовиком с прицепом, он не почувствовал внутри себя ничего. У него не усилилось сердцебиение, неужели он не находит это столь удручающим?

Макс въезжал в очередной поворот и оглянулся через плечо. Коп съехал с дороги, полицейская машина впечаталась в какой-то кустарник и ее пытались вытолкнуть. Никто не пострадал, грузовик затормозил, «Хонда» тихо ехала к обочине дороги, полицейский вышел… так близко были… и практически ужасно замедлилось все, кроме него.

Когда последний свет покинул небо, Макс помчался в ночи.

Раскаяние жалило его глаза слезами… и он упрекал свои мокрые щеки, подставляя их ветру.

Вернувшись в Истерли, Лэйн находился в передней гостиной, наливая Family Reserve в хрустальный стакан.

— Ты уверен, что я тебя не соблазню?

Приглашенный гость не ответил, и Лейн оглянулся через плечо. Детектив Мерримак из отдела убийств департамента муниципальной полиции Чарлмонта сидел на антикварном шелковом диване, его тощее и длинноногое тело склонилось к ноутбуку, стоявшему на журнальном столике. В ходе расследования убийства, Лэйн возненавидел парня не потому, что детектив был злым, а скорее всего из-за его раздражающей привычки улыбаться, как ребенок, который только что положил кошку в грязную лужу и пытался успокоить своих родителей, что в этом нет никаких проблем и не о чем беспокоиться.

— Ну? — спросил Лейн, когда он сел во французское кресло Бергера. — Я хочу сказать, очевидно же, что мой брат всю ночь находился в Red&Black. Следовательно, он не мог этого совершить.

Ему пришлось еще подождать, пока детектив двинул пальцем по мышке на коврике, рассматривая кадры на экране.

После звонка Лэйна детектив пришел прямо в особняк, хотя было время ужина. Но здесь ужин не подавали, вообще-то. И Мерримак был одет, как обычно, в свое стандартное рабочее белое поло с эмблемой полиции на груди, темные брюки и свободную ветровку. С военной стрижкой, темной кожей и черными глазами, он выглядел как действующий точно по уставу оперативник, и Лэйн решил, что эта его улыбка была своего рода техникой, которой парень, возможно, был обучен на курсе под названием «Как легко вывести подозреваемого на чистую воду».

Лейн упорно сосредоточился на его лице, как будто пытался вычислить, что происходило у этого человека в мозгах, пока он внимательно смотрел на экран. Когда ему ничего не удалось вычислить, мысли Лейн перешли на другое, к его семье. Макс был единственным человеком, который ненавидел их отца также, как Эдвард, а может и больше. Да, мотив Эдварда был более понятным, но он никогда не отличался тягой к насилию и взрывоопасным характером. Эдвард всегда был больше тактиком… и на сегодняшний момент реальность была такова, что ему не хватало физических сил и координации, чтобы передвигать самого себя, не говоря уже о том, чтобы тащить или передвигать кого-то еще.

А Макс, с другой стороны? Бесконечные драки в школе Чарлмонт Кантри Дей, в колледже и потом. Как будто буйный отцовский нрав, пропустив всех других детей, исключительно сосредоточился в Максе.