Повсюду трупы раскиданы. Представление закончено, стволы остывают. Немые аплодисменты Троту за программу.

Помылись на славу.

– А знаешь, мне жаль их, – вдруг выдал Реверс, обессиленно присевший на корточки у самой кромки, разделяющей стихии воды и земли. – Они просто обреченные на гибель ради пафосного действа марионетки Трота. Они вроде превосходят нас числом и физически, но в их поведении, даже внешнем облике чувствуется какая-то ущербность. Пародия на то, что коренные обитатели Земли считают нормальным… Все-таки у человека что-то есть такое… разум или что-то даже более глубокое… что даже в Зоне помогает оставаться истинным царем природы. Может, все-таки ощущение родины помогает, а? Ты как думаешь, напарник?

– Я об этом давно не задумываюсь, – буркнул Орел. Перевел взгляд с прибрежной полосы, усеянной двумя дюжинами трупов, всмотрелся в пространство за ручьем, в третью стихию, воздушную, будто там искал подсказку. – Человек – та еще тварь, все эти зверушки могут только завидовать. Но эта планета человечеству дом, и в него приперлись откуда-то незваные гости и захватили без спросу часть комнат. Что да, то да. Вставай, идем. Будем посмотреть, в какую часть домового хозяйства приведет нас дорога.

И они с Реверсом продолжили путь. На долгие рефлексии нет ни времени, ни возможности. Да и желания.

– До вечера успеваем к Весам, – сообщил Орел.

– Весы? Э-э-э… это что? – Реверс попытался вспомнить, но не смог. – Не знаю такое… Надеюсь, не усыпят, как Веси.

– Посмотришь. Сегмент малопосещаемый, – ответил Орел. – Немногим довелось побывать, я в курсе. Но нас же популярные достопримечательности и не интересуют, так ведь?..

– Да я как с тобой ходить начал, вообще что-то прохожих туристов видел раз-два-три и обчелся, – проворчал Реверс. – И тех мы поубивали.

– Когда поднимемся на скалу, окажемся в первой чаше, верхней, – не став комментировать очевидность, продолжил Орел. – Дальше нам придется опуститься на вторую, она примыкает к первой, прячется за ней.

К вечеру успели. По ходу мало абнормалей встретилось, чужеродные ИФП словно расступались, давая дорогу этим двум путникам.

Сталкеры распаковали альпинистские системы и начали подъем по крутой стене. Наклон колебался приблизительно от пятидесяти до восьмидесяти градусов на всем протяжении, уступы были хлипкие, трещины редкие и ненадежные, потому подъем выдался тяжким, изнурительным. Хотя отдельно стоящая, торчавшая как небоскреб посреди поля, скала была не слишком высокой, от силы сотня метров. Реверс потом увидит, что сверху она выглядит как два соприкасающихся круга. Первый диаметром метров пятьдесят, второй шире, диаметром метров семьдесят. Первый выше, зато второй ниже. Этаких два разновеликих пня, прилепившихся друг к дружке.

– Белая чаша, это та, на которую мы сейчас вылезем. Ее платформа – белый, гладкий каменный диск. Там на поверхности встречаются кучки черных кристалликов, это черный фосфор, иногда его выносили как хабар, потом стало ясно, что за пределами чаши он теряет свойства, – зависнув неподалеку от верхней кромки, инструктировал напарника Орел. – Следующая чаша, что пониже, намного опасней. Черный диск, испещренный трещинами, из которых то и дело бьют фонтаны белого фосфора. Белый фосфор – это яд.

– Посмотрим, посмотрим… – Реверс висел рядом и, запрокинув голову, рассматривал кромку, за которой скрывалась первая из вершин.

– Весами назвали, потому что оба круга типа уравновешивают друг друга, – добавил Орел. – Черное и белое, гладкое и потрескавшееся… Характерный признак – контраст.