С-сука, взяло и свалилось с небес Посещение!

Сверзилось оно людям на головы не так уж и мало лет назад. На общем глобально-историческом фоне, конечно, сущая ерунда, но для отдельно взятых поколений человеческого биовида срок более чем ощутимый. Многие люди даже в двадцать первом веке до такого возраста не доживают…

Самая распространенная теория относительно сути Посещения утверждала, что оно являлось как бы подобием привала, устроенного на Земле некоей сверхразумной инопланетной цивилизацией.

То есть летели себе по своим нечеловеческим делам этакие представители высшего разума в абстрактную далекую галактику, и что-то их заставило замедлиться, совершить посадку и немного передохнуть на планете, заселенной хомо сапиенсами, а также их младшими братьями и сестрами других биовидов.

И остались после визита иномирян следы, очаги, шрамы, язвы, отметины, зоны… Именовать можно как угодно, но проблема в том, что угодившие под воздействие залетных иноземцев места сохранили в себе чужеродную, ненормальную для Земли энергетику и оказались усыпаны всяческим мусором, брошенным пришельцами после их разудалого пикничка на обочине.

Вот почему люди-аборигены зовут наследство, оставшееся им на память, инопланетными объектами, а искаженные участки материи и пространства локальными изменениями физического пространства. Это по-научному – ИО и ИФП. В просторечии же как угодно: зонник, артефакт, хабар, предмет или объект силы, измененка, абнормаль, локалка, аномалия и все такое прочее, в каждой Зоне свой сленг и свои термины…

И вот одна из враждебных земной природе хреновин, по всем параметрам подпадающая под определение локального ИФП, уже который час держала на коротком поводке двух взрослых мужиков, опытных охотников за хабаром.

– Предлагаешь войти туда? – Граф щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету. – Я раньше вообще такого не встречал.

– О, значит, ты меня поймешь. Я раньше не встречал две трети всего, что у вас тут, на севере, натворилось. – Реверс еще раз глянул через оптический прибор. – Будто заново познаю мир… Преобразуется Трот, безостановочно изменяется.

– Ну а как иначе. Окружающая среда и должна непрерывно видоизменяться. Каждый миг привносит что-то новое, а если так не будет происходить, все застынет, остановится… Равнозначно, что умрет. Движение – жизнь, уверен, это универсально, что для земной природы, что для незем…

– Возможно, попытка скорректировать извне вектор движения, – перебил Графа напарник, – уводящий в неизведанное, уже корректирует этот вектор, только вот не отнимает ли коррекция у этого вектора возможность выровняться в нужном направлении самостоятельно? – Он вздохнул. – Э-эх, вечная дилемма пытающихся осмысленно совершенствовать мир.

– Ну, ты сейчас завернул так завернул, брат! Сам-то понял, что сказал? – Граф хлопнул Реверса по плечу, затем потушил окурок и опять выглянул в окно.

– Я как ты, – проворчал Реверс, – ботан, ё-моё… Никак не можешь забыть, что притопал в Зону с аспирантским дипломом в кармане?

– Не в кармане, а в кейсе. Как сейчас помню, э-эх… – Граф ностальгически вздохнул. – Заваливает через северный буфер этакий лицензированный пижон в казенном комбезе, с гламурным рюкзачком и кожаным чемоданчиком, раздутый от радости, что получил грант от научной программы…

– А через три месяца – хоп-хэй – какие-то великие мыслители отдают приказ массово зачистить Зону, и она – ба-бах, трам-пам-пам – отвечает Мегазахватом и нашествием мутантов… Сеструху-то на черта в ад потащил, исследователь хренов?

– Сколько раз тебе повторять, ее и тогда не удержать было! Ультиматум поставила, или беру с собой, или сама полезет, дикарем…

– Да-а, характер у нее несгибаемый.