– Всэ як у людэй. – Лица старшего было не видно, но по интонации стало ясно, что он тоже положительно оценил результат диалога.

– А как же Бобр ваш? Его ненависть малоконструктивна, и если что, мне… э-э… придется защищаться. Убивать я не хочу, но…

– Проблема, да. Но должен заспокоиться, куды денется. Если нет… Уж как Зона решит. Каждый имеет право защищаться.

– Вот за это спасибо огромное! – от всей души поблагодарил Реверс за уточнение. И наконец улучил подходящий момент, чтобы подсунуть коварный вопрос: – Братан, а скажи, у вас есть соперники? Не мститель-одиночка, а целая банда, способная организовать как точечные операции, так и масштабные действия, имеющая свои базы и опорные пункты…

– Ну, ты наглый! – восхитился «чистильщик». – Допросить меня захотел? Будто сам не знаешь, что в Троте как были, так и есть кланы. Санитаров вон не добили, уголовники кучкуются… Ладно, замнем для ясности.

Круглый явно ушел от ответа. Но форсировать не стоило, Реверс не рискнул развивать тему.

Будто учуяв, что переговоры завершились обоюдно принятым «коммюнике», из тьмы вернулись другие «чистильщики», средний и молодой. Приблизившись к Реверсу, Бобер раздраженно фыркнул. Лапша, по своему обыкновению, помалкивал и не выражал отношения к происходящему. Сообразительный парень, далеко пойдет.

– Он не убивал Горыныча, – сказал старший из троих «чистильщиков». – Этот вопрос закрыт. Другие будем решать по ходу.

– Ну-ну, – на удивление лаконично отреагировал Бобер.

– Идешь с нами? – спросил молодой.

– Нам по пути, – согласился Реверс.

– Тебя как зовут-то, бродяга? – Вопрос поступил от старшего.

– Реверс, – представился новоявленный попутчик «чистильщиков».

– Как-как? – переспросил вдруг Круглый. Приподнял фонарь, осветил лицо попутчика, вынудив прищуриться; вгляделся и спросил: – Слухай, братэ, когось ты мне напоминаешь… Не встречались раньше?

– Нет, – заверил Реверс. – Я бы тебя запомнил, особенно твой неистребимый акцент.

– Шо, нэ зовсим позбавився я вплыву мовы? – утрированно изменяя произношение, спросил Круглый.

– Авжэж, – ответил Реверс, употребляя одно из украинских слов, которые запомнил; он старался изучать языки других стран, общаясь с людьми в прошлых периодах своей беспокойной жизни, куда только не заносившей сталкера бывшего… и будущего, как выяснилось.

– Надо расположиться на ночлег, – напомнил Лапша.

– Да-да, утром выступаем! – на чистом русском, совсем без акцента и привнесенных слов, произнес Круглый; тему языкознания он явно предпочел не развивать. – В этом подвале найдется сухой уголок?

– Есть, я уже нашел, – отчитался шустрый не по габаритам здоровяк.

– Скажите, коллеги, – обратился вдруг к троим бродягам Реверс, – ко мне за спину кто-то из вас телепортанулся? Первый раз со мной такое, не засек я, что подкрались со спины…

– Это он так деликатно выясняет, не чмошники ли мы, – иронично пояснил старший своим напарникам и спросил Реверса: – Братец, не допускаешь, что можно поддаться глубинному влиянию Зоны, но при этом все-таки оставаться человеком?

– Я-то все допускаю, здесь же Зона. Но есть ли такие? Вроде не было, даже названия нет для таких. Человек платит за тесную близость с чуждой ареальностью отказом от прошлой сущнос…

– Отчего же не было. Мы есть.

Это сообщил самый немногословный, Лапша, и почему-то ему поверилось сильнее всего.