Сам выглядел ну о-очень солидным мужчиной. Он вдвинулся в кабинет через дверь в дальнем от входа углу, в задних комнатах советские директора обычно устраивали спаленку для личных нужд. Огромный, под два метра ростом, и по-настоящему толстый, в Троте таких толстяков днем с огнем не сыскать даже среди тех, кто в ходках не бывает, а торчит в первом круге в каком-нибудь лагере, например. Блин, чего только в Зоне не увидишь!

Как же такой грузный дядя по Троту передвигается, уму непредставимо. Разве что телепортироваться на дальнее расстояние для него – раз плюнуть. Или летает в каком-нибудь мутированном заводском контейнере с приобретенными антиграв-свойствами…

Лучше бы попросил у Зоны жирок ему порастрясти! Если, конечно, эти складчатые залежи не являются средоточием силы – с нее, чужеродной шутницы, станется, и такое может навязать при мутации в сверхчеловека.

Сам, абсолютно бесшумно для такой туши, прошествовал по кабинету, плавно обогнул стол и опустился в кресло, обнаружившееся за ним. У Реверса невольно возникло ощущение несоответствия. А вдруг все это массивное средоточие плоти – просто декор, а истинная сущность совершенно иная, и она с легкостью переносит полтора центнера веса в пространстве. Недаром ведь сказано, что мир гораздо глубже и обширнее того, что мы можем увидеть глазами и пощупать руками. Вся история отчужденок с момента Посещения – сплошное подтверждение этих слов.

Лапша и Бобер молча развалились на диване. Реверс, недолго думая, без приглашения уселся на один из стульев. Сам хозяин кабинета не соизволил даже взглядом его удостоить.

– Серый, этот человек справится и он согласен, – обратился к самому Круглый, не тратя время на приветственные речи и без всяких предисловий, словно вся информация о приведенном чужаке уже была предоставлена ранее. – Я знаю, ты не испытываешь энтузиазма относительно привлечения недов, остановившихся на полпути, но…

– Не вслух! – коротко бросил Серый. Его рыхлое лицо вдруг подтянулось, сделалось совсем не щекастым, не розовым и не толстым; суровым, со впалыми щеками, как будто высеченным из серого гранита.

Интересно, у них всем лидерам в качестве имен прилагательные в обязательном порядке полагаются?..

Круглый подошел вплотную к Серому и прислонился лбом к его голове сбоку, над правым ухом. С его не очень большим ростом даже наклоняться почти не пришлось. Они замерли с закрытыми глазами, без движения, надолго. Лица у обоих стали отсутствующими, словно они улетели в воображаемые миры и парили в горних высях.

Тут явно не обошлось без телепатии. Или чего-то аналогичного. Может, у них там извилины через стенки черепа перестукиваются запредельной морзянкой?

Будь Реверс менее закаленным и не настолько готовым ко всему, ему сделалось бы не по себе от осознания, что угодил в самое логово матерых мутантов без устоявшегося названия, по сравнению с которыми чмошники разновидностей Имитатор или Инсургент могли бы показаться слабенькими пародиями на любимцев Зоны.

Оставалось лишь уповать на то, что заверения Круглого о том, что можно «остаться человеком», заполучив от Зоны по полной программе, не для красного словца обронены, как бы каламбуристо это ни выглядело по отношению к словам, сказанным в темном сыром подвале «Красного пути».

– Попить можно? – спросил Реверс у Лапши, сглотнув судорожно и ощутив, как сильно пересохло у него в горле.