– Гэйв? – спросила Дэлайла. – Что он сказал?

– Он сказал, что она звонила с моего домашнего телефона. Она в Доме.

Глава двадцать седьмая

Она

– Я иду с тобой, – заявила она. И почувствовала, как упрямо выпятила

челюсть. Спроси ее сейчас кто-нибудь, и Дэлайла могла бы поклясться, что

стала два метра в высоту и полтора в ширину. Ничто не встанет между ней и

Гэвином!

Гэвин настойчиво помотал головой, и Дэлайла услышала, как из ее горла

вырывается недовольный стон.

– Лайла,  нет. Мне нужно вернуться, а тебе – сходить в банк.

– Ты что, не понимаешь, чего  хочет Дом? Он притворяется твоей матерью!

– Послушай, – сказал он и длинными пальцами обхватил ее плечи. – Дом

никогда еще не копировал голоса, понимаешь? Если моя мама… – он замолчал

и закрыл глаза. – Я не могу покинуть город, не узнав, кто звонил Давалу.

– Это ранит тебя. Помнишь, что ты сам сказал? На этот момент это тот

самый крайний вариант. Дом только что объявил войну.

– Я знаю, что Дом ранил тебя. И не прощу ему этого. Но Дом никогда мне

не причинял вред. Ни разу. Мне нужно лишь попасть туда… – а следующие

действия он явно еще не продумал, и Дэлайла почувствовала, как в животе

зарождается крик, как он заполняет всю ее грудь, пока он думал. Она сжала

челюсти, чтобы сдержать рвущийся вопль, грозящий напугать Гэвина. – Мне

нужно  увидеть. Как ты не понимаешь? Я никогда и не думал, что она там, ни

разу не  искал.

– Мне это не нравится.

– Еще нет и шести утра. Иди домой. Устройся на диване. Притворись, что

всю ночь была там. Сложи вещи, пока родителей не будет, а потом иди к банку.

Я встречу тебя там в одиннадцать, как мы и собирались. И буду там вовремя, а

если нет, то ты сама пойдешь к сейфу.

– Возможно, там ничего нет, – напомнила она ему. – Может, там ее хиппи-

книги и какие-нибудь магические кристаллы.

Он глубоко вздохнул и с укором посмотрел на нее.

– А, может, там мое свидетельство о рождении с именами обоих родителей.

Или деньги.

– Но мне это очень и  очень не нравится.

– Я не смогу справиться, если буду волноваться о тебе, – сказал он ей. –

Если Дом обманывает меня, я сразу пойму это и убегу. Я никогда не разбивал

окна из уважения к нему, но это не значит, что я не брошу стол в окно, если оно

будет разделять нас с тобой. Я должен это сделать.

***

спустился по лестнице, чтобы сделать кофе. Она пыталась изображать сон, но

сердце билось так быстро, что, казалось, сейчас удушит ее. Она чувствовала

каждую ускользающую минуту, резавшую бритвой ее кожу.

 Гэвин уже почти был дома.

 Может, он вошел внутрь.

 Может, он уже в ловушке.

Когда подошел отец и разбудил ее, она потянулась и огляделась, пытаясь

понять, что можно взять с собой. Здесь была одежда, которая на момент пожара

оставалась в стиральной машинке и сушилке. Было немного денег в старинной

маминой вазе на холодильнике. Она могла взять нож. Немного еды. Она оставит

записку родителям, расскажет в ней, что уехала в колледж пораньше. Пока

найдут записку – даже если и начнут тут же действовать, то найдут ее дня через

два – ей уже будет восемнадцать.

У них было семьдесят три доллара на двоих. Купюры в основном были по

пять и по одному доллару, скрученные трубочкой и спрятанные в кармане

куртки Дэлайлы.