ней, видимо, все же были живы отголоски ее скучных родителей, и Дэлайла не

верила, что сможет привыкнуть к такому.

– Я просто не хочу ошибиться, – произнесла она.

Тихий смех сотрясал его грудь, к которой она прислонилась щекой, а его

дыхание шевелило ее волосы на макушке.

– Ты и не ошиблась. Думаю, Дом тоже из-за этого волнуется. Ты ведь

слышала фразу: «боится тебя больше, чем ты его»? Идем.

Гэвин повел ее на задний двор, оказавшийся просторным и покрытым

зеленью и пышными деревьями. На отяжелевших ветвях висели рубиновые

яблоки. Мандарины, вишни, сливы и персики выглядывали из-под листьев, деревья создавали собой маленький лес возле сарая.

Газон был идеальным, он пружинил под ее туфлями.

– А что с газоном перед домом? – вспомнив, спросила она.

Гэвин рассмеялся.

– Они близнецы. Думаю, Мертвый Газон решил так позлить Живой. Но это

лишь догадка.

«Конечно», – подумала Дэлайла. Ведь он не мог получить их ответ.

– У меня миллион вопросов.

– Странно, что так мало, – он привел ее к одному из маленьких сараев и

сказал: – Заходи. Она классная.

Ей хотелось спросить, откуда он вообще знает, что этот Сарай – девочка, что Газоны – близнецы, что Дом волнуется из-за реакции Дэлайлы, но когда

увидела помещение внутри, то сама поняла. Стены были с легкими изгибами, а

дерево слабо пахло цветами. Гэвин открыл дверь и впустил ее.

Дэлайла не знала, чего ожидать, но точно не этого. В ее понимании, сарай

должен быть пыльным местом, где хранились садовые инструменты, забытые, заржавевшие и покрытые паутиной. Но здесь все было не так. Пол блестел

чистотой, два окошка сияли, словно кристаллы. На двух стенах висели полки, уставленные банками с фруктами, овощами и соусами.

На другой стене была раковина, маленькая плита и несколько шкафчиков с

полированными латунными ручками. Синий диван стоял у большого окна, рядом с ним на полу стояла стопка книг. Не нужно было и спрашивать: Дэлайла

сама видела, что Гэвин здесь проводил много времени.

– А кто закрыл все эти банки?

– Сарай, – озадаченно ответил он.

Дэлайла взглянула на его и заметила хитрую улыбку.

– Как такое возможно?

Он открыл один из шкафчиков у плиты и вытащил несколько приборов:

шумовку, картофелечистку и красивый нож с рукоятью из слоновой кости.

– Она пользуется всеми этоми приборами, – Дэлайла хотела понять,  как, но

не успела спросить, а он продолжил: – Не хочешь взять домой что-нибудь из

фруктов?

Воздух стал теплее, и Дэлайла широко раскрыла глаза, оглядываясь на окно

и разыскивая взглядом согревший ее луч.

– Тепло стало потому, что она хочет, чтобы ты что-нибудь взяла.

Вежливо кивнув, Дэлайла выбрала банки с персиками и сливами, и Гэвин

снял их с полок.

– И эти, – сказал он, добавляя баночки с соленьями в ее руки. Дэлайла

покосилась на них, отчасти ожидая, что они поздороваются с ней, но банки

оставались самыми обычными банками. – Мои любимые.

– А это место – твое любимое во всем доме?

– Одно из них.

– А какие еще?

– Кухня. Моя комната, – он пожал плечами и добавил. – Я люблю играть на

пианино, но Столовая порой пугает.

Она вскинула брови в безмолвном вопросе.

– Его можно назвать отшельником, в комнате всегда холодно, а потому мне

там не нравится, – он вывел ее на улицу, и ей показалось, что она сошла с

корабля на берег – ее немного покачивало.