Кристя не проронила ни слова. Небольшими глотками отхлебывала чай.

— Я бы хотела уже быть дома, — проговорила она чуть позже.

— Идемте ко мне. У меня две комнаты.

— Нет. Я здесь подожду.

— Как знаете.

Он подошел к стойке и принес себе кружку пива.

— Я думаю, что вы не пан А. Мос. То есть не тот, кто мне приснился. Я, должно быть, что-то перепутала. Наверное, это другой город, не Ченстохова.

— Может, и так.

— Снова придется искать.

Мужчина резким движением поставил кружку на стол так, что выплеснулось немного пива.

— Жаль, что я не узнаю о результатах.

— Но голос у вас похожий.

— Идемте ко мне. Хотя бы поспите на кровати, а не за столиком в кафе.

Он видел, что она колеблется. Без этой кошмарной туши на глазах она выглядела моложе. Усталость стерла лоск провинциальной барышни.

— Пошли, — повторил он, и она безмолвно подчинилась.

А. Мос взял ее багаж, и они отправились обратно в горку по пустынной уже улице Сенкевича.

— А что еще было в том сне? — поинтересовался он, когда стелил ей на диване в большой комнате.

— Мне уже не хочется об этом говорить. Не важно.

— Выпьем пива? Или водочки на сон грядущий? Можно мне закурить?

Она согласилась. Он исчез в кухне, а она, поколебавшись минуту, подошла к пишущей машинке. Прежде чем дочитала до конца название стихотворения, ее сердце лихорадочно заколотилось. «Ночь в Марьянде». Она застыла над машинкой, как парализованная. У нее за спиной, в кухне, позвякивал стеклянной посудой Амос из ее сна, живой, теплый, худощавый мужчина с воспаленными глазами, тот самый, всеведущий и всепонимающий, что умеет проникать в человеческие сны, сеять там любовь и волнение, тот, что приводит в движение мир, как если бы мир был занавесом, за которым кроется какая-то другая истина, неуловимая, потому что не материализовавшаяся в события, вещи, нечто ощутимое.

Она прикоснулась дрожащим пальцем к клавише.

— Я пишу стихи, — раздалось у нее за спиной. — Издал даже книжечку.

Кристя была не в силах обернуться.

— Вы присаживайтесь. Сейчас это уже не имеет значения. Я еду в свободный мир. Я напишу вам, если дадите адрес.

Она услышала его голос совсем рядом, слева от себя.

— Вам нравится? Вы читаете поэзию? Это пока только черновой вариант, я еще не закончил. Нравится?

Она опустила голову. В ушах гулко пульсировала кровь. Он мягко дотронулся до ее плеча.

— Что с вами? — спросил он.

Она обернулась и встретилась с устремленным на нее любопытным взглядом. Ощутила его запах — табака, пыли и бумаги. Прижалась к этому запаху, и они постояли неподвижно несколько минут. Его руки поднялись вверх и на миг нерешительно замерли, а потом начали гладить ее по спине.

— А все-таки это ты, я нашла тебя, — прошептала она.

Он коснулся пальцем ее щеки и поцеловал.

— Ладно уж, так и быть.

Запустил пальцы в ее обесцвеченные волосы и присосался к губам.

Затем потянул ее на диван и принялся раздевать. Ей это не понравилось, было слишком грубо и не очень-то приятно, но пускай будет жертвой. Она обязана была на все соглашаться, а потому выскальзывала из костюма, блузки, пояса для чулок и бюстгальтера. Его впалая грудная клетка мелькнула у нее перед глазами — сухая и ребристая.

— Ну и как ты меня слышала в том сне? — пробормотал он жарким шепотом.

— Ты говорил в моем ухе.

— В котором?

— В левом.