Они оделись и вышли на мороз, аккуратно спускаясь по ступеням с крыльца. Майло шёл следом за отцом туда, где в лесу прятались хозяйственные постройки. Они дружно шагали в тишине, и только мистер Пайн время от времени напевал себе под нос рождественскую песенку. Сочельник, снег, огни дома поблёскивали за спиной, и Майло шёл кататься на санках с папой.

В гараже, куда они направлялись, на самом деле никогда не ставили машину. Отец регулярно клялся и божился, что в один прекрасный день расчистит гараж, чтобы можно было наконец загнать сюда автомобиль, но Майло сомневался, что такой день настанет. Гараж был самой большой из всех хозяйственных построек и располагался ближе остальных — огромный квадрат из красного кирпича с двумя деревянными дверями. Мистер Пайн взял лопату с крыльца и раскидал сугробы, наметённые у входа, затем стряхнул снег с щеколды, и они вместе смогли приоткрыть дверь так, чтобы протиснуться внутрь.

Раздался щелчок, потом шипение, и лампочка, похожая на те, что освещали Эмпориум, ожила над головой.

— Санки где-то здесь, — сказал мистер Пайн, осматриваясь. — Куда мы убрали их в прошлом году?

— Наверное, сунули куда-нибудь в угол, — проворчал Майло. — Мы же всё время хотели придумать для них место, но так и не нашли.

— В этом году найдём. Точно. Поищи с той стороны, а я с этой.

Майло пробирался вдоль правой стены, а отец смотрел в противоположном углу. Санки легко найти, подумал Майло, и не стал расстраиваться. Одни санки обнаружились почти сразу, наверху горы из старых вещей в дальнем конце гаража. Зелёные металлические полозья и сиденье из полированного дерева так и бросились в глаза в куче хлама, в основном, ненужной мебели и того, что попадало под категорию «запчастей»: старый мотор, пара ящиков, которые не походили ни к одному столу или шкафу, ограда из штакетника, некогда выкрашенная в жёлтый цвет, и всякое такое.

— Я нашёл одни санки, — Майло потянул их на себя, но спинка застряла, ему не хватало роста, чтобы увидеть, за что санки зацепились. — Застряли.

— А вторые тут. Погоди. — Через минуту мистер Пайн уже залезал на массивное изголовье старой железной кровати. Он высвободил санки, но изголовье покачнулось под его весом, и вся груда хлама накренилась. Мистер Пайн спрыгнул с санками в руках. Санки упали и ударились обо что-то металлическое. — Ну вот! — проворчал мистер Пайн. — Эмаль ободрал.

Но Майло его не слушал. Он наклонился, чтобы посмотреть, обо что ударились санки, пришлось согнуться почти пополам. Металлический предмет был спрятан под изголовьем кровати.

— Пап, можешь помочь мне приподнять?

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, что там.

Мистер Пайн пожал плечами, но сделал, как просил сын, и вместе они приподняли изголовье кровати. А вот и они, ржавые, покорёженные, с засохшим плющом — те самые ворота, которые Майло видел за последние три дня везде, куда только ни смотрел. Вернее, половинка ворот. Выходит, знакомый антиквар Клем сказал правду про то, откуда взялась его половинка. Майло протянул руку, чтобы дотронуться до места, где осталось несколько чешуек зелёной эмали от полозьев. Ворота оказались меньше, чем он ожидал, примерно с него ростом. Майло по рисункам представлял, что они размером хотя бы с дверь, ну или, по крайней мере, в рост взрослого человека. Но перед ним были небольшие садовые ворота вроде тех, к которым прислоняешься, чтобы поболтать с проходящим мимо почтальоном. И всё-таки это они. Должны быть они. Даже тот самый крючок для фонаря, который вышит маленьким узелком из золотой пряжи на сумочке миссис Геревард.

— Майло, — пробормотал мистер Пайн.