- Спите, Джеймс, - шептал Лахли. - Когда вы проснетесь, возвращайтесь в Ливерпуль. Вы совсем не будете помнить обо мне, пока я не пришлю вам телеграмму. Только тогда вы вспомните мое имя, это место. Спите, Джеймс, и пусть вам приснится, как вы потрошите шлюху из Миллерс-корт...

Торговец покорно уснул.

Удалив на некоторое время помеху в его лице, Лахли снова занялся женщиной на другом краю стола. Его таинственной пленнице пора было очнуться. Ее необходимо было допросить, хотя он не знал, согласится ли она сотрудничать с тем, кто убил ее спутника. Возможно, убитый и не приходился ей мужем - обручального кольца у нее на пальце не было, - но они явно были каким-то образом связаны, так что ему придется предпринять кое-какие шаги, чтобы добиться ее уступчивости.

- Ну, просыпайтесь...

Она пошевелилась, негромко застонала. В свете газового рожка видно было, какого красивого - русого - цвета у нее волосы и как хорошо она сложена. Красивая штучка... Большие, испуганные голубые глаза постепенно открылись Несколько мгновений взгляд ее оставался бессмысленным.

Потом она все вспомнила и непроизвольно взвизгнула. Взгляд ее уперся в Лахли, и она попыталась отодвинуться, оттолкнуть его руки. Только тут она обнаружила, что они привязаны.

- Не дергайтесь, - посоветовал ей Лахли. - Если не хотите, конечно, упасть со стола.

Она негромко всхлипнула. Он приподнял ей голову и прижал к ее губам край чашки. Она дрожала.

- Выпейте это.

- Нет.., пожалуйста...

- Пейте! - Она вяло сопротивлялась, но силы были явно неравны. Он просто-напросто зажал ей пальцами ноздри и заставил открыть рот, потом влил питье. Она закашлялась, но проглотила. Лахли ласково погладил ее по волосам. - Ну, видите, ничего страшного. И не пытайтесь сражаться со мной, лапочка, все равно никуда не денетесь. Да не бойтесь, я вас не отравил, добавил он с усмешкой.

Дрожа, она прикусила губу и попыталась отвернуться.

- Пожалуйста, не убивайте меня...

- Убивать вас? О нет, дорогая моя. На ваш счет у меня гораздо более интересные планы. - Она судорожно глотнула воздух, и он усмехнулся. - А теперь, дорогая, лекарство, которое я дал вам только что, сделает вас очень сонной. Кстати, вам не трудно представиться? - Она лежала перед ним, дрожащая и связанная, и не отвечала. - Ладно, ладно, мы подождем немного, пока лекарство не подействует. Мне очень жаль того, что случилось с вашим другом, поверьте. Джеймс нынче ночью совсем не в себе. - Слезы чаще закапали у нее из глаз, и дыхание участилось. Следующий вопрос он задал из чистого любопытства. - Он что, ваш любовник?

Она мотнула головой.

- Нет.

- Может, брат?

- Нет...

- Тогда кто?

- Д-деловой партнер. - Веки ее начали слипаться.

- В делах какого рода, дорогая?

- В журналистике... - Она говорила уже чуть слышно. Лахли нахмурился. Журналистика? Сумасшедшая журналистка ? Куда катится мир, если женщины избирают себе жалкую профессию копателя грязи для газет? Право же, мир совсем сошел с рельсов: женщины требуют прав и обучаются в университетах на врачей - Бог мой! - или учатся печатать на машинках и лезут в секретари, в почтенную мужскую профессию. Женщины превратят ее в балаган. Наверняка будут соблазнять своих начальников, разрушать семьи респектабельных бизнесменов. Общество разлагается на глазах, и женщины тому виной.

- На какую газету вы работаете? Или вы пишете в какой-нибудь вздорный женский журнал?

- Газета... - Глаза ее окончательно закрылись. - "Лондон Нью Тайме".

"Нью Тайме"? Он никогда не слышал о такой. Ничего удивительного, их с каждым месяцем становится все больше, и все бьются за читателей и объявления.

- Что вы делали в подземелье?

- Следили за вами...

Холодок пробежал по его спине. Ну разумеется, она следила за ним, как иначе она и ее партнер нашли дорогу сюда?

- Зачем вы это делали?

Она едва заметно улыбнулась.