- Посмотрите на это! - Веки ее затрепетали и отворились. - Скажите мне, что это такое.

- Моя камера. Цифровая видеокамера, лучшая для нашей работы... видеокамера? От латинского "я вижу"?

- Покажите мне, как она работает! - Он ослабил веревки на ее запястьях, поднял ее в сидячее положение и сел за ее спиной, чтобы она могла опереться. Она положила камеру на колени и поколдовала с кнопками.

- Видите? Это я записала сегодня ночью. - Она попыталась поднять камеру, но помешали связанные руки. Он взял камеру у нее - и не удержался от вскрика. Странная матовая поверхность с одной ее стороны шевелилась. На ней мелькали изображения - цветные картины, показывающие Мейбрика, склонившегося над Кэтрин Эддоуз, разрубающего ее на части...

Боже праведный! Как, черт побери, могла такая маленькая коробочка запечатлеть их? Вот так, цветными картинами, движущимися картинами? Он нажал на кнопки, которыми пользовалась она, и коробочка мягко заурчала, а изображение замелькало на ней с такой скоростью, что он не успевал за ним следить. Люди бежали задом наперед, мелькали и вспыхивали краски, все смешалось. Когда он снова нажал дрожащим пальцем на кнопку, изображение снова замедлилось. Он обнаружил, что смотрит на какое-то место, вышедшее из кошмарных снов. Огромные помещения, внутри которых стояли целые здания, сотни крошечных людей, разгуливающих по земле и поднимающихся на сделанные из металла лестницы, сумасшедшие огни, складывающиеся в странные формы...

- Что это за место? - дрожащим голосом спросил он. Она мигнула и всмотрелась в камеру. - Станция Шангри-Ла, - пробормотала она. - Вокзал времени...

Лахли несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, глотая сырой воздух, и постепенно его взвинченные нервы отпустили немного.

- Вы, - медленно произнес он, тщательно выговаривая каждое слово. - Вы пришли из моего будущего?

- Ну да. Спустилась вниз по времени, сквозь Врата, чтобы поймать Потрошителя, то есть сфотографировать его...

Он не верил в это, не хотел верить в это. Все это какая-то фантастика, бредни модных писателей вроде этого французишки, как его... Жюля Верна? Тем не менее он держал в руках камеру, которую не мог смастерить ни один умелец Британской Империи, сделанную из материалов, которых Лахли не видел, о которых даже не слышал, и эта сучка приняла его микстуру, она просто не может лгать после того, чем он ее напоил. Испуг сменялся возбуждением: он уже видел неясные очертания мира, который мог предложить ему больше власти, чем он мог мечтать.

- Эдди, - прошептал он. - Расскажите мне про Эдди. Принца Альберта Виктора. Когда он станет королем?

- Бедняжка принц Эдди, - вздохнула она, снова закрывая глаза. - Всего четыре года осталось... Таким молодым... В тысяча восемьсот девяносто втором...

Лахли затрясло от охватившего его безумного возбуждения. Четыре года? Эдди взойдет на престол всего через четыре года? Великий Боже, что такого случится, что убьет и старуху Викторию, и Принца Уэльского? Берти здоров как бык, да и сама Королева, судя по виду, протянет еще лет десять.

- Что случится? - спросил он сдавленным голосом. - Что случится в тысяча восемьсот девяносто втором году?

- Инфлюэнца. Эпидемия девяносто первого - девяносто второго годов. Бедный Эдди, он только-только обручится, получит титул герцога Кларенса, вся жизнь впереди, и тут его убьет инфлюэнца. Виктория будет убиваться, а уж родители...

Пол пошатнулся под его ногами. Смерть от инфлюэнцы? Так и не станет королем? Но это невозможно, он ведь столько трудился, вложил в это все, провел пять недель в кромешном аду, доставая эти Богом проклятые Эддины письма, чтобы защитить его, чтобы это не помешало его восшествию на трон.