– Я бы и рада, да некуда. Я всё же пленница, – смеюсь я. – А вот ты можешь уйти. Дверь у тебя за спиной.

– Тебя убьют, и я буду первой, кто сожрёт тебя! И ты будешь горевать! Думаешь, что сможешь выбраться отсюда? Думаешь, что твой любимый Стан тебе поможет? Я его убью. А потом тебя убьют.

– Ну, неплохой расклад на самом деле. Мы со Станом будем вместе и встретимся в другом мире, в котором нас уже ждут те, кого мы любили. Так что мне всё равно. Я не цепляюсь за эту жизнь, мужчин и их одобрение. Мне теперь плевать. Дверь у тебя за спиной. Вон отсюда. Поторопись отсосать Томасу и остальным, как порядочная шлюха. За что они тебя терпят? Ах да, за твою вагину и умение сосать. Так вперёд! Беги к ним. Беги, Наима, тебе ведь ничего другого не осталось.

– Сука! Ты ещё пожалеешь! – Наима в ярости вылетает из темницы под мой сиплый смех.

– Вряд ли, – шепчу я.

Ногой отодвигаю подальше от себя поднос с оставшейся едой. Я не верю им. У меня есть причины для этого. Поэтому есть я не буду. Я могу прожить без еды довольно долгое время.

Ладно, вероятно, я погорячилась, когда отказалась от еды. Прошло уже достаточно времени, но ко мне так никто и не пришёл, чтобы сказать ещё какую нибудь гадость. Так же меня никто не кормил, поэтому мне плохо. Мой желудок болит и ноет, иногда меня рвёт желчью, а порой я просто заставляю себя отключиться, заснуть, чтобы не чувствовать всего этого ужаса. Но к сожалению, спать долго я не могу. Тело не хочет, как и разум. За время моего заточения мои кости полностью окрепли, раны затянулись, и голова перестала болеть. И это радовало бы меня, если бы мне вернули мои силы, но их нет. Я пыталась честно их вызвать, не получилось. Но… со мной что то не так. Раньше из за голода меня рвало кровью, и я много спала, не было сил и никакого настроения. Сейчас же спать не хочется, как и моё настроение воинственное. Что то внутри меня изменилось, или же это просто последствия моего разбитого сердца? Я не знаю. Думаю, что Томас плюнул на затею использовать меня, он подписал мне смертный приговор и оставил умирать в одиночестве и в сильнейших мучениях.

Сижу, прислонившись к холодной стене, и надавливаю на желудок, чтобы как то унять в нём боль. Не помогает. Кажется, я это делаю уже целую вечность. Но видимо, про меня, наконец то, вспомнили, потому что замки звенят, и тяжёлая дверь открывается, пропуская слабый свет. Мне приходится незаметно убрать руку с живота, ожидая, когда в камеру войдёт мой старый друг. С таким другом не нужны даже враги.

– Я вновь даю тебе выбор, Флорина, – раздаётся холодный голос Томаса.

Он останавливается на достаточном расстоянии от меня.

– Что ж, спасибо. Мой выбор – твоя смерть, – хмыкаю я. – Ой, или ты не об этом?

– Не паясничай, Флорина, – фыркнув, он облокачивается о стену и складывает руки на груди. – Ты же знаешь, что я хорошо воспитан, поэтому пропущу тебя первой.

– Смею не согласиться, Томас. Твоё воспитание ужасное, точнее, оно полностью отсутствует. Ты вломился в мой дом, убил моих людей, мучаешь их и угрожаешь им, а ещё ешь мою еду без разрешения. Так что, ты хреновый гость.

– Я не гость, Флорина. Это мой дом. И ты заняла мой дом без спроса, как и вся твоя свора. Это мой дом.

– Жить в иллюзиях опасно, Томас, но вперёд, я не против. Так ты пришёл для того, чтобы поболтать со мной или снова ударить? Ах да, воспитание и здесь хромает. Ты бьёшь женщин кулаками в лицо. Наиме нравится такое обращение, но вот я очень злопамятная. Я убью тебя.

– Смешно, – цокнув, он отталкивается от стены и через долю секунды оказывается висящим надо мной. Его лицо слишком близко, у меня появляется желание плюнуть в него.

Я вопросительно выгибаю бровь, а Томас наклоняет голову, обнажая клыки.

– И что дальше? Мне описаться от страха? Я с радостью, давно не мочилась.