|
Ведь ты здесь, а не правишь новым миром. Ты здесь, значит, манипуляции с кровью, хранящейся в архивах, не удались вам. Вы в тупике, а я – ваш ключ ко всем запертым дверям. Надо же, Томас, только подумай, ты бы мог всё взять спокойно и без напряжения, которое создал. Но нет, ты любишь решать проблемы. Ты любишь их создавать. А знаешь почему? Потому что тебе скучно. Ты сам для себя ничего не представляешь, поэтому собрал вокруг себя мишуру, группу поддержки, но это глупый ход. Глупый, очень глупый ход. Ты до сих пор чувствуешь себя ненужным, брошенным мальчиком. Ты просто болен, Томас. Ты псих.
Он прищуривается, и я уверена, что вот вот снова мне врежет. Я готова. Знаю, что он ненавидит меня. Знаю, что он ненавидит мою семью. Я знаю, что веду себя тоже глупо. Хорошая королева согласилась бы на все условия и приняла с достоинством поражение. Но я хреновая королева и лишь усугубляю ситуацию, не собираясь сдаваться. – Ты просто омерзительна, Флорина. Омерзительная дрянь, – шипит он. – Ой, пойду порыдаю, – хмыкаю я, а затем широко улыбаюсь. – Может быть, ты уйдёшь, чтобы не смущать меня? Я собираюсь поскулить из за твоих оскорблений, они же смертельно ранили меня, – произношу, драматично прикладывая ладонь к груди. – Дрянь, – Томас рывком поднимается и с презрением смотрит на мою улыбку. – Думаешь, что ты так важна мне? – Ага. Именно так и думаю. Ты делаешь снова ошибку, Томас. Тебе следовало упомянуть весь твой клан, но ты назвал себя, значит, я реально тебе нужна. Ты хочешь меня, – дёргаю плечом, словно там находится его рука. – Да, хочу тебя. Ты права. Я хочу тебя убить, но пока не могу. Мне нужны твои люди, Флорина, и я вновь предлагаю тебе сделку. Ты призвать их не можешь. Ты ничтожество, а не вампир. Поэтому ты лично пригласишь их сюда и сообщишь о том, что отказалась от трона добровольно. Ты заставишь их принести присягу мне, как своему королю. А потом я согласен тебя отпустить. – Хм, а моя семья? – Нет. Они останутся. Тобой легче манипулировать. – Тогда гори в аду, Томас. Палец о палец не ударю, пока ты не освободишь выживших, и я не увижу, что они ушли. Нет. – Хорошо подумала? – Даже думать не собираюсь над этой глупостью. – Ты бы подумала, если бы у тебя были мозги. – Ну… у меня их нет. И это особо не заботит меня, – улыбаюсь я. Томас теряет терпение. Боже, он слишком вспыльчив. Это ещё раз доказывает мне, что они уже попробовали множество вариантов манипуляции, требований и других махинаций, чтобы мирно призвать сюда моих людей. Ни хрена у них не получится. Будет ещё одна кровопролитная война. – Я дам тебе ещё одну попытку, Флорина. Хочу решить это мирно, а ты делаешь всё для того, чтобы я вновь пролил кровь, – резко говорит он. – Ты всегда умолял, Томас. Не надо, не унижайся. Привычки не устаревают, да? Ты привык умолять с рождения. Ты умолял своих родителей, чтобы они тебя любили. Умолял свою мать, чтобы она не бросала тебя. Умолял каждую женщину увидеть тебя, а не то дерьмо, каким ты для них являешься. Не надо, – смеюсь я. – Что ж, значит, ты всё решила. Вставай, – рявкает он. – Мне и так хорошо. Я писаю, – улыбаюсь в ответ. Зарычав, Томас в один миг хватает меня за волосы и, причиняя физическую боль, ставит на ноги. – Ты любишь пожёстче? Что же ты сразу не сказал, я не против порки. Хочешь, отлуплю тебя? – продолжаю улыбаться, а так хочется плюнуть в его морду. Ненавижу… пытаюсь ненавидеть. Пытаюсь изо всех сил, ведь мне на самом деле хочется спросить его: «За что? Где ты научился так правдоподобно врать глазами, Томас? Тебя Гела научила, да?». Без слов Томас продолжает тянуть меня за волосы и тащит к выходу. |
