– Значит, побегаем, – произношу я и не узнаю свой твёрдый голос. Что я делаю? Нет. Нет. Я хотела сказать другое. Хотела ведь, но говорю не я. То есть я, но это моя сущность. Тембр голоса стал ниже и шипящий, как у моего вампира внутри. Он вернулся? Моя сущность здесь? Она поможет мне?

– Прошу, – Соломон отходит в сторону.

Меня отпускает, и я медленно подхожу к беговой дорожке. Встав на чёрное полотно, я сглатываю, когда Соломон включает дорожку. Я замечаю провода и тяжёлые верёвки, которые соединены с гильотиной. Я не могу… не могу. Я должна сдаться.

– Итак, кто же станет нашей первой жертвой? Хм, – Томас выходит вперёд и оглядывает всех.

Моё сердце бьётся всё чаще и чаще, а потом на секунду замирает, когда он останавливается перед Станом.

Нет! Нет! Только не он! Нет!

– Я буду первой жертвой! – сиплым голосом говорит Рома.

– Нет, – шепчу я, мотая головой. – Нет.

Томас оборачивается и хмыкает.

– Так и думал. Но, Рома, вряд ли ты сможешь спасти своего сына. Ты лишь отсрочил его смерть.

– Ничего. Я буду первым. Я хочу быть первым. Я доброволец.

– Рома, я…

– Молчи, Флорина. Молчи. Я буду первым.

С невыносимой болью и огромным чувством вины наблюдаю, как Рома ведут к гильотине. Он удерживает мой взгляд, требуя меня молчать и продолжать стоять на своём. Но это же Рома! Это мой дядя! Он мой… дядя. И я… убью его.

Но моя сущность. Она здесь. Она поможет, верно? Она должна это сделать. Это она выбрала, а не я. Я бы к чёрту сдалась.

– Начинай бежать, Флорина. Подними лезвие, и дальше только ты решаешь, жить ему или умереть. Не сделаешь это, то там окажется Стан, – рявкает Томас.

Я хреновая в беге и не особо люблю его. Конечно, с вампирскими способностями это ерунда, но сейчас…

Начинаю бежать, отчего лезвие медленно поднимается. Я увеличиваю скорость, и лезвие резко взмывает вверх.

Рома приковывают наручниками к выступу и фиксируют его голову, обнажая шею. Все отходят.

– Да пусть начнётся шоу! – смеётся Соломон.

В зале раздаётся гул. Слышу, как мне желают смерти, как меня подначивают сдаться, но я уже начала бежать. Со страхом смотрю на лезвие, всё ещё находящееся наверху сооружения. Затем перевожу взгляд на Рома. Он внимательно смотрит на меня, а я на него.

– Прости меня, – шепчу я. – Прости.

– Ты Монтеану, моя девочка. Монтеану никогда не сдаются. Они умирают победителями в любом случае, потому что они боролись. Боролись до конца, – сипло отзывается он.

– Как это мило. Правда же, пёсик, твой папочка не винит твою принцессу в своей грозящей смерти, – смеётся Наима у меня за спиной.

Бегу, крепко сжимая кулаки. Бегу, слыша оскорбления снова и снова. Бегу, глядя в глаза Рома. Бегу, игнорируя издевательства со стороны Томаса, Соломона и Наимы. Я бегу. Пот стекает по моему лбу. Моё тело начинает дрожать от слабости, и лезвие опускается ниже, когда я немного сбавляю скорость. Кто то охает, а кто то смеётся. Мои лёгкие начинают гореть, а в боку колет. Мои колени дрожат. Пятки ударяются по дорожке, с каждым шагом превращающейся в мокрый каток от моего пота. Я бегу. Я снова наращиваю темп, и лезвие поднимается. Рома смотрит мне в глаза. Он поддерживает меня, и я стараюсь. Клянусь, что стараюсь изо всех сил. Я стараюсь.

Где ты? Прошу, появись. Ты мне нужна. Моя сущность. Ты мне нужна. Мне уже дурно. Прошу тебя… умоляю… я никогда тебя не предам. Я приму тебя.