Я хмурю брови, делая вид, что обдумываю ответ на ее вопрос.

«Так что же?» — в нетерпении спрашивает она.

«Я посмотрю, согласятся ли они выслушать меня. Нужно только проявить терпение. Как только смогу, я вернусь».

«Будьте добры. Я больше не могу. У меня возникают мысли о самоубийстве»

Я оставляю ее, подхожу к своему номеру и тихо стучу в дверь. «Это я, Алекс. Ты не хочешь открыть мне? Мне нужно переодеться». Я говорю как можно более спокойно. Алиса, а еще больше леди Кромах могут подумать, что это западня. Все, что я скажу, будет восприниматься как предлог. Только их любопытство, нервозность или восторженность может сыграть мне на руку. Я чувствую некоторое движение за дверью. Наконец Александра открывает и позволяет мне войти. На ней надето кимоно. Она быстро целует меня, состроив гримасу заговорщицы.

«Как у тебя дела?» От нее исходит запах незнакомых мне духов. Дверь в комнату закрывается. «Очень хорошо, спасибо. А у тебя?»

«Чудесно. (Она отбрасывает назад спутанные волосы.) Я бы предупредила тебя, если бы не боялась скомпрометировать. Нам нужно было быстро уйти. Эта ведьма всю ночь и почти все утро барабанила в дверь. Вот ведь стерва, а? Ты ее видел?»

«Она успокоилась». Я направляюсь прямо в комнату и открываю дверь. Леди Кромах лежит в кровати. Сначала она кажется оскорбленной, затем краснеет, подобно коммивояжеру, которого застали врасплох на месте преступления с дочерью фермера. «Добрый вечер, леди Кромах. Я огорчен тем, что помешал вам. Час обеда давно прошел, и я думал…»

Она взяла себя в руки. У меня было ощущение, что она прилагает немало усилий, чтобы следить за цветом своих щек. Она немного опустила голову и, улыбнувшись, взглянула на меня. «Конечно. Мы поступили безрассудно».

«Это нетрудно понять, если учесть обстоятельства». Я беру из шкафа свое белье и рубашку. «Вы не играли в открытую. (В ее тоне нет ничего обвиняющего.) Вы не по-джентльменски ввели в заблуждение княгиню! Разве вы не знаете, что она всегда стремится получить подтверждение даже самым экстравагантным и самым невероятным слухам? Вы знаете, как она себя сейчас чувствует?»

Я тяжело опускаюсь на кровать и всматриваюсь в ее сияющее лицо. «Она говорит, что хочет умереть. Что любит вас. Она в отчаянии».

«Она не убьет себя. (Леди Кромах откидывается на мои подушки.) Скорее она убьет кого-нибудь из нас. Княгиня не выносит, когда ей изменяют».

«Я тоже».

Она кладет свою руку на мою. «А вам и не изменили. Так ведь?» Простыня соскальзывает с ее плеч. Она восхитительна и похожа на мальчишку.

«Алиса уверяет, что ревность вам не свойственна».

«Я сейчас совсем изменился».

Она одаряет меня комплиментом. Входит Алиса и устраивается тут же, глядя на нас. Она похожа на маленькую героиню мелодрамы, которая только что поспособствовала приМайрению родителей. Она, казалось, испытывает удовлетворение от этой сцены. Улыбаясь, я прошу ее раскурить мне сигарету. Она с радостью торопится исполнить мою просьбу. Рядом со мной она ставит пепельницу. Леди Кромах по-прежнему возлежит на моей кровати. «Что, пытаетесь меня очаровать, леди Кромах? Вы намерены втянуть и меня в свою соблазнительную игру?» — «Вот уж кто говорит без обиняков», — замечает Диана.

«Вероятно, сказывается влияние атмосферы этого места. А может быть, и связано с тем, что все мы рискуем в любую минуту быть разорванными на куски». Я снимаю пиджак, затем жилет. Алиса помогает мне раздеваться. «Я сейчас принесу шампанское», — заявляет она. Глаза леди Кромах сузились, дыхание участилось. На шее бьется тонкая жилка. «Шампанское, — повторяет она.