По Розенштрассе перед нами идет старуха. Клара знает ее под именем фрау Чардак. У нее задубевшая и сморщенная кожа, хотя ее длинные и будто бы лишенные костей пальцы гибки и ловки, потому что они целыми днями манипулируют картами. Она пользуется большим успехом у девиц, которым свойственно постоянное состояние неуверенности. Они охотно выслушивают ее предсказания, верят в приметы и следуют ее советам. Самых разных по происхождению и характеру девиц, живущих затворницами, часто влечет к себе нечто абстрактное или метафизическое потому, что, если разобраться, именно страх перед повседневной жизнью приводит их туда, где они находятся. «И когда же немцы придут нам на помощь, фрау Чардак? — спрашивает Клара. — Поведали вам об этом карты?»

«Воск, воск», — загадочно откликается старуха, торопясь раньше нас войти в дом. Труди встречает ее и провожает на кухню к фрау Шметтерлинг. Через открытые двери гостиной мы замечаем слуг, занятых уборкой. Они метут пол и вытирают пыль. Выносят большие корзины, полные грязных стаканов. «Месье» следит за работой слуг как хорошо натасканная сторожевая собака. Невозмутимо взирает он на то, как один из его доверенных лиц тащит силой за собой служанку, похоже, свою жену, которая вроде бы мешает уборке. «Она отказывается идти к дантисту. Вы только посмотрите!» Мужчина насильно разевает ей рот, в котором видны почерневшие зубы, она же яростно сверкает глазами. «Разве может человек жить с этим? Она мне противна. Она ведет себя как дикое животное». Мы с Кларой останавливаемся. Заметив это, он обращается к нам. «В кровати, когда я требую от нее исполнения ее супружеского долга, она кусает меня этими жуткими обломками! Она может вызвать у меня заражение крови. Я могу умереть от этого. Так что ж плохого в том, что я хочу бросить ее, раз она отказывается следить за собой? Разве я обязан оставаться прикованным к существу, не имеющему человеческого облика, только потому, что в юности думал, что смогу избавить ее от вредных привычек? Ведь я содержу ее, разве не так? Я нашел ей такое хорошее место здесь. Но меня не заставишь жить с ней в одном доме». Он поворачивается к «месье», который молча хлопает глазами. «Вы не верите?» При этих словах женщина начинает ворчать и с силой вырывается. Он вскидывает вверх руки и снова пытается призвать нас в свидетели и завоевать нашу симпатию. «Вы насмехаетесь надо мной. Плевать вам на меня. Но ведь это моя жизнь. Это вся моя жизнь. Я не думаю, что смогу создать себе другую. Это приводит меня в отчаяние. Я женат на дикарке, и никто меня больше не уважает. Это не смешно. Это трагично». Его жена шипит и пытается укусить его в руку. Не в состоянии больше удержаться от смеха, мы направляемся к лестнице и сталкиваемся с фрау Шметтерлинг. «Рикки, вам надо кое-что сделать. В отношении вашей подруги и леди Дианы. — Она снижает голос. — Они закрылись в вашей комнате. Княгиня Полякова сыплет угрозами, стращает убийством. Сейчас она бушует в своем номере, круша все, что попадается ей под руку. Ночь она провела с Рене. Бедное дитя, она вся покрыта синяками. Я вынуждена была объясниться с княгиней и сказать ей все, что я об этом думаю. Я не хочу вас прогонять, Рикки, но если ваша подружка будет сеять беспорядок, нужно, чтобы она удалилась. В любых иных обстоятельствах я бы вас всех выставила немедленно. — Она, кажется, страшно взволнованна. — Я боюсь неприятностей. В заведении, подобном этому, атмосфера и общая обстановка имеют первостепенное значение. Я принимаю таких гостей, которые ведут себя как воспитанные люди. Я всегда шла вам навстречу, Рикки. Но эта девчонка! (Она останавливается, преграждая нам путь.) Так вы сделаете что-нибудь?

«Княгиня Полякова — истеричка, не имеющая себе равных в умении создавать скандал, и вы должны бы это знать, мадам».