— Ну, бей! — с вызовом бросила она. — Я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что я из семьи Келвей. По крайней мере, это честнее, чем притворяться…

— Притворяться? — Его голос стал хриплым.

— Притворяться, будто я тебе нравлюсь, — выпалила она. — Знаешь, я не настолько глупа, чтобы поверить тебе. Быть пешкой в твоих руках — это верх унижения. Я чувствую себя запятнанной.

Голубые глаза Реда злобно сверкали, и Кэтрин инстинктивно попыталась отпрянуть, но его пальцы запутались в ее волосах, и она вскрикнула от боли.

— Врешь, — прорычал он, — ты чувствуешь мои прикосновения по-другому.

Эти слова вызвали в ней бурную реакцию. Она закрыла глаза, не в силах протестовать, хотя это было единственным ее разумным желанием. Она услышала его хриплое дыхание и стон. У Кэтрин не было сил противиться его поцелую. Он упал вместе с ней на постель, и они лежали, прижавшись бедрами друг к другу.

Желание, охватившее Кэтрин, было всепоглощающим; его могла утолить лишь агрессивная мужественность Реда, заставлявшая ее дрожать как в лихорадке.

— Так, стало быть, ты считаешь себя запятнанной, Кэтрин? — Хриплый голос был почти неузнаваем. Мгновение Ред изучал ее покрасневшее испуганное лицо; в глазах его пылал огонь. Он попытался пресечь ее попытку отодвинуться, затем, немного подумав, перевернулся на бок, провел дрожащими руками по своим спутанным волосам и поднялся с дивана. — Если ты собираешься нападать на меня, используя голую правду, крошка, то постарайся, чтобы она на самом деле была таковой, — медленно произнес он. — И если это послужит тебе утешением, то я вовсе не хотел, — он презрительно усмехнулся, но глаза его пробегали по телу Кэтрин с чувством, которое он пытался побороть, — касаться тебя, крошка, — хрипло закончил он фразу.

Он наклонился к ней, поднял прядь ее тяжелых волос, пропустив их сквозь пальцы; на лице его застыло почти отстраненное выражение.

Кэтрин охватило чувство смятения: она, чего греха таить, страстно жаждала его прикосновений. Ощущение было бессознательным ответом на эротические волны, все еще сотрясавшие ее тело. Она обеими руками взяла его руку и, повернув ее ладонью к себе, прижала к губам.

Он вздрогнул, как будто от удара, и из груди вырвался хрип.

— Что это значит, Кэтти, роли переменились?

Понимая, что полностью выдала себя, Кэтрин опустила глаза.

— Я хотела… — Она закусила губу, подумав, что может написать целый трактат о том, как сделать нелегкое положение еще более затруднительным.

— Через час, ну, может, через два, ты вновь обвинишь меня в том, что желание заниматься с тобой любовью вызвано моим чувством мести…

Она взглянула на него, вне себя от волнения:

— Ты не можешь отрицать, что это так. Как далеко заходит твоя стратегия, Ред?

— Ты так предсказуема, — бросил он, и выражение его лица стало циничным и жестоким. — Я даже вижу, как крутятся колесики у тебя в голове.

— Предсказуема?! — вскипела она, натягивая повыше рубашку, зная, что его глаза постоянно прикованы к ее обнаженным плечам. — Это ты предсказуем, — воскликнула она, разрываемая желанием броситься в его объятия и инстинктом самосохранения, который подсказывал ей проявлять максимальную осторожность. — Ты сделаешь все, что можно, чтобы насолить моему отцу… — Гнев растаял, и на ее лице появилось выражение печали. — Именно поэтому ты держишь меня в плену, Ред.