«А в общем-то, тридцать восемь шансов из тридцати девяти, что пронесет!» — подумал он и съежился на парте, стараясь занимать как можно меньше места, Барру написал и аккуратно подчеркнул последнюю цифру — это был ответ задачки.

— Хорошо! — сказал учитель. — Теперь ступай ты, Селье! Будешь решать вторую задачу.

Мишель нехотя встал.

— Дело в том… Дело в том…

— Что такое?

— Понимаете, мосье, это все из-за тревоги. Я хотел решить задачку после ужина… а вот, понимаете, тревога…

Послышались сдавленные смешки. Турон постучал по столу.

— Ты что, издеваешься надо мной, со своей тревогой?!

— Да нет, мосье, честное слово, — забормотал Мишель, заливаясь краской, — честное слово, на этот раз все чистая правда.

— Что значит — на этот раз? — воскликнул учитель. — Выходит, раньше ты говорил неправду? Ставлю тебе единицу — вот так, и это тоже чистая правда!

Мишель сел, стараясь сохранить невозмутимый вид. Насмешливые голоса зашептали хором: «Тревога, тревога, тревога!»

— Болваны! — проскрежетал он сквозь зубы.

Менар подтолкнул его локтем.

— Не унывай, старик! Лучше скажи: принес?

— А как же! — ответил Мишель.

Он сразу забыл злосчастную единицу. Подумаешь, какая-то там отметка или еще дурацкие поезда из задачек — все это не имеет никакого значения. Он борется против немцев — вот что важно! Мишель с трудом дождался конца урока и, услыхав звонок, первым вылетел из класса.

— Во что будем играть? — закричал Муретт. — В высадку союзников, как вчера?

— Нет уж! — возразил Рюш, худенький курносый мальчишка. — Хватит с меня вашей высадки! Всегда только один Бобен командует!

Долговязый Бобен свирепо взглянул на него.

— Ну и что? — обрезал он. — Должен же кто-то быть командиром! А чем я виноват, если, кроме меня, никто не умеет «спикинглиш»!

— «Спикинглиш! Спикинглиш»!.. — передразнил его Рюш. — Нет, вы только послушайте! Да ты же, старик, ничего не знаешь по-английски, кроме «Хэлло, бойз!» Ты больше ничего и сказать-то не умеешь! Хвастун ты, и только!

— А ты умеешь? — огрызнулся уязвленный Бобен.

— Я-то! А ну-ка послушай: good morning, sir, the cat is on the moon, it’s a long way to Tipperary! Ну, что скажешь?

Бобен пожал плечами.

— Какой же это английский? Галиматья какая-то, видно, ты сам ее выдумал!

— Я выдумал? Нахал ты — и больше ничего! Меня двоюродный брат научил! Это же настоящий английский, английский, английский!

— Врешь!

— Сам врешь! Ты так говоришь, потому что ни одного слова не понял и боишься в этом признаться! Ну скажи, что это: «The cat is on the moon»?

Бобен молчал. Взгляды всех мальчишек — коварные, выжидающие — были устремлены на него. Он понял, что надо срочно восстановить свой престиж.

— Плевал я на твои штуки! — заявил он. — Вам же хуже будет: отменим высадку, и конец! Давайте лучше играть в тревогу! То-то обрадуется Селье!

Насмешники сразу же переметнулись на его сторону.

— Ура! — закричали они. — Да здравствует тревога! Знаменитая тревога, которая так подвела бедного Селье!

— Так что же, пошли? — торжествуя, крикнул Бобен.

Мишель скривился.