— Вы удивлены тем, что я знал об этом? — Его улыбка была горькой и мимолетной. — Она тоже удивилась. Я это чувствовал, хотя она и не подала виду, просто сказала, чтобы я убирался.

— И ты убрался? — спросил Гиббз.

— Пришлось, иначе я вышел бы из себя прямо там. Остывал все то время, пока добирался до окружной дороги, и только тогда вспомнил, что нужно наконец связаться с офисом. Но там уже было известно о том, что случилось в доме Ремсбаха, и, когда Айрин спросила меня, где я пропадал, я подумал, что лучше всего рассказать правду.

Эми посмотрела на него.

— И вам поверили?

— Где-то после полуночи Энгстром связался с Сэнди. Не знаю, успела ли она узнать от кого-то последние новости или нет, но подставила она меня крепко. Сказала, что вообще не видела меня в этот вечер и была одна все то время, когда, как предполагается, произошли эти убийства.

— Странно, что Энгстром не задержал тебя, — сказал Гиббз.

— Скорее всего, он так и сделал бы, если бы мог предъявить мне что-то конкретное. Но и без того он меня уволил.

— Из-за подозрения в убийстве?

Рено покачал головой.

— Два обвинения. Отсутствие на рабочем месте в служебное время и распространение секретной информации.

Эми нахмурилась.

— О чем это вы?

— О том, что я рассказал вам про восковую фигуру матери Нормана Бейтса, найденную в постели Отто Ремсбаха.

— Вот как? — Хэнк Гиббз удивленно вскинул брови и повернулся к Эми. — Вы мне об этом не сказали!

— Простите, но я обещала держать рот на замке.

— И от меня ты этого не слышал, — сказал Рено. — Не для печати, помнишь? — Он шумно выдохнул. — Энгстром был прав: мне бы следовало быть поумнее. Со всеми этими репортерами, нахлынувшими в город, одному богу известно, что может произойти, если это выплывет наружу.

— Выплывет, раньше или позже, — сказал Гиббз. — Ты знаешь это не хуже меня. Да и Энгстром, хвала его остроносым ботинкам, тоже это знает.

Дик Рено пожал плечами.

— Чему быть, того не миновать. Но не забывай о своем обещании.

— Верность присяге, да?

— Да черт с ней, с присягой! Я о городе думаю. Вчера вечером произошли скверные события, но если газетчики свяжут эти убийства с делом Бейтса…

Гиббз жестом прервал его.

— Можешь не продолжать. Поверь мне, я думаю о том же. Днем меня записывают для теленовостей, возможно, удастся свести все к паре эффектных фраз, но мне придется придумать, как уйти от некоторых неизбежных вопросов. Непременно всплывет Бейтс, возможно, Клейборн, и держу пари, какой-нибудь умник попытается притянуть сюда же смерть Терри Доусон.

— Кто знает, — сказал Рено, — может, между всем этим и есть какая-то связь. — Он посмотрел на револьвер, который держал в своей правой руке. — Я, пожалуй, вернусь и еще раз поговорю с Сэнди.

— По-твоему, это она сделала?

— Пойду спрошу у нее.

Когда Дик Рено отошел, Гиббз открыл для Эми дверцу машины.

— Хорошо, что этот револьвер не заряжен, — пробормотал он.

Эми ничего не ответила. Заговорили они только тогда, когда снова оказались на проселочной дороге. С правой стороны мелькали деревья, и лицо Гиббза то освещалось солнечными лучами, то снова оказывалось в тени, но выражение его оставалось неизменным.

— Что вас беспокоит? — спросила Эми. — Интервью?

Гиббз покачал головой.

— Интервью меня не волнуют. Просто все, что сказал Дик Рено, — правда.