— Агата? — удивилась тетя Моника.

— Да нет же, ее бабушка, ведь это было во время войны. Она тогда была молодой женщиной. Ну вот, вспомнила! Бойцы Сопротивления устроили в этом доме нелегальную типографию, на которой печатали листовки. И здесь же хранили оружие.

— А после войны что с этим стало, она не говорила? — спросила пани Кристина.

— Нет, не говорила. Ее отправили на принудительные работы в Германию, и она не знает. Возможно печатный станок остался на чердаке и им вовсю пользуются преступники.

— Мы бы наверняка слышали, — не поверила тетя Моника. — Хоть что-нибудь.

Бабушка с возмущением накинулась на дочь:

— А того, что ты слышала, тебе еще мало? Все эти непонятные шумы — и стук, и грохот, и завывание... Вы что так на меня уставились? Над столом повисло тягостное молчание. Яночка и Павлик, по понятным причинам, сидели тихо, как мышки. Рафал слушал с любопытством, а тетя Моника и супруги Хабровичи не знали, что и поду мать. Они уже свыклись с мыслью, что их мать таким нетипичным способом пытается выжить из дому неприятную особу, Неужели они ошибались? Не может быть, чтобы бабушка проявила такое потрясающее коварство, пытаясь скрыть свои действия на чердаке. Тогда что же там грохотало и выло?

— Ничего, — поспешила ответить пани Кристина, — Мы просто думаем.

— Думаем над тем, можно ли на нашем чердаке печатать поддельные надписи на марках, — дополнил пан Роман. — Может, ты и права. Значит, папа что-то говорил тебе о своих подозрениях?

— Это не мои подозрения, а вашей матери, — открестился дедушка.

— Мамины? Пусть так. Достаточно того, что ты упомянул о них. И тут сразу милиция принялась шарить у нас на чердаке. Связь очевидна, вы с мамой правы.

— Клево! — тихо радовался Павлик. — В случае чего станут думать на дедушку.

— В случае чего дедушка получит орден! — одновременно воскликнул Рафал. Дедушка, как всегда, молчал, будто и не о нем шла речь.

— Да скажи же что-нибудь! — бабушка нетерпеливо схватила дедушку за плечо.

— Если я что и скажу, то только завтра утром, — спокойно отозвался дедушка, вытряхивая пепел из трубки. — Или даже послезавтра. Когда уже будет известно что-то конкретное. Пришлось на время оставить дедушку в покое и продолжить дискуссию без его участия. В конце концов присутствующие пришли к выводу, что бабушка, пожалуй, права. Как-то очень логично складываются в единое целое все три компонента: визит милиции, туманные намеки дедушки и прекращение на чердаке прежних шумов. Преступники пока не научились проходить сквозь стены, а в то, что они постоянно обитают на чердаке, никто не верил. Но это только предположения. Загадка так и осталась загадкой.

Тишина и спокойствие в доме, совершенно не выносимые для Яночки и Павлика, продержались весь последующий день. Но вот наконец пришло долгожданное послезавтра. Выйдя из школы, дети увидели знакомую патрульную машину. Сержант Гавронский с очень таинственным видом сообщил, что в пять часов вечера к ним в дом прибудет капитан и они вместе с ним поднимутся на чердак. Как и договорились, осмотрят там все и попрячут что надо, а затем на чердак будет открыт доступ и всем остальным. И больше ничего не сказал твердокаменный сержант, как дети его ни просили! Зато довез их на машине до дому. И уехал.

Дом оказался пустым. Павлик с Яночкой, не имея ключа, обошли вокруг дома, надеясь, что какое-нибудь окно оставлено открытым и они смогут проникнуть внутрь. Напрасные надежды! Дети снова стучали в дверь, но в ответ слышали лишь тихое попискиванье запертого в доме Хабра. Бедный пес от противоречивых желаний буквально разрывался, не зная, радоваться ли приходу своих молодых хозяев или отчаиваться от невозможности выйти к ним.