Больница была далеко не тем местом, куда Матт ходил особенно охотно. Это серое, лишенное окон здание располагалось поодаль от других построек усадьбы, посреди песчаного пустыря, поросшего густым сумахом, длинные лозы которого устилали землю ковром необычайно длинных и острых колючек, способных проткнуть даже ботинок.

Матт брел по пустырю. Серая коробка больницы дрожала в знойном мареве. В раскаленном воздухе витали странные, тревожащие душу ароматы. Матта насильно водили сюда дважды в год, чтобы сделать болезненные, унизительные анализы.

Он сел на ступеньку и проверил сандалии — не вонзились ли колючки. Мария, наверное, ждет его в приемном покое. Там было не так уж плохо — мягкие кресла, журналы, автомат для продажи прохладительных напитков... По лицу Матта катился пот, рубашка прилипла к телу. Он открыл дверь.

Мария сидела в кресле и держала на коленях раскрытый журнал. Ее глаза покраснели и припухли.

— Почему я вообще должна с тобой разговаривать?! — с ходу заявила она.

— Ты же сама меня позвала...— Матт прикусил язык. Ему хотелось помириться с девочкой, а не возобновлять ссору.— Ты это здорово придумала.

— Нет, это ты меня позвал! — возмутилась Мария.— Неужели не мог придумать место посимпатичнее? Здесь мурашки по коже бегают...

У Матта в голове тотчас же задребезжал тревожный звоночек.

— Я тебя не звал. Нет-нет, погоди! — вскричал он, видя что Мария сделала попытку встать.— Я очень хотел тебя увидеть! Я думаю... думаю... что на дне рождения вел себя как последняя свинья.

— Думаешь? — презрительно спросила Мария.

— Ну хорошо, я был последней свиньей! Но нечего было отбирать у меня подарок.

— А что мне еще оставалось делать? Подарок не принесет радости, если вручен в гневе...

Матт снова прикусил язык: сердитые слова так и рвались наружу.

— Это самый лучший подарок в моей жизни.

— Неужели?! Даже лучше, чем шикарная машина, которую тебе подарил Эль-Патрон?!

Матт сел рядом. Девочка отодвинулась как можно дальше.

— Мне очень понравилось, как ты завернула ириски.

— Знаешь, сколько времени я решала, какую бумагу выбрать? — голос Марии задрожал.— А ты их развернешь и выбросишь...

— Не выброшу,— пообещал Матт.— Я их разглажу и буду хранить всю жизнь.

На это Мария ничего не сказала. Просто сидела, глядя себе на руки. Матт придвинулся немножко поближе. Честно говоря, ему до ужаса нравилось, когда она его целовала, пусть даже она целует Моховичка в тысячу раз чаще. А вот он еще никогда ее не целовал, но можно попробовать сейчас, для начала...

— Отлично. Вы оба здесь!

Матт вздрогнул — в дверях стоял Том.

— Как ты нас нашел? — прорычал он.

— Как же ему не знать, где мы? Ведь это ты попросил его привести меня сюда,— сказала Мария.

— Не говори глупостей,— сказал Матт. Наконец-то у него в голове начала вырисовываться

складная картина происходящего. Том сделал вид, что передает Марии его, Матта, послание, а Фелисия то же самое — только с точностью до наоборот — проделала с Маттом. Наверняка они сговорились! Матт никогда не считал Фелисию способной на подлость, но, видимо, он плохо ее знал.

— Я тут подумал, что вы были бы рады кое-что увидеть,— сказал Том.

Его лицо было открытым и приветливым. Синие глаза блестели, как у невинного младенца. У Матта руки чесались вывалять его в сумаховых колючках.

— Здесь? — с сомнением спросила Мария.

— Это как Хеллоуин, только в сто раз круче. Самое мерзкое и уродливое существо — такого вы еще не видали. Спорим, вы оба наложите в штаны.

— Я видала такое, от чего у тебя глаза бы повылазили,— презрительно фыркнула Мария.