И снова этот быстрый взгляд исподлобья. Кажется, заметил его только Влад, Жуан и Эйнштейн оказались увлечены беседой с Юлькой.

Журнальный столик был широкий, и тянуться с молочником к чашке Жуана было неудобно, так что в том, что Варька вылила все сливки прямо ему на штаны, не было бы ничего удивительного, если бы не предшествующий этому происшествию взгляд. Но Влад мог поклясться чем угодно, что она сделала это специально. Значит, не такая уж она серая, не такая уж бесхребетная.

Жуан разразился возмущенными воплями, попытался дотянуться до Савельевой, но та проворно отпрыгнула в сторону, сказала виновато:

– Извини, Дима, я нечаянно.

– Нечаянно она! Корова безрукая! – Он схватил со стола салфетку, принялся тереть ею брюки.

– Жуанов, не ори! Ты не у себя дома, – сказала Юлька строго. – И вообще, мог бы и сам себе сливки налить.

– Сам?! А на кой хрен тогда нужна эта прислуга?! – Жуан чуть не плакал над своими испачканными брюками.

– А кто тут говорил о прислуге? – делано удивилась Юлька. – Варя не прислуга, она просто помогает по хозяйству. Варь, – она посмотрела на стоящую в отдалении Савельеву, – а почему ты себе кофе не налила?

– Потому что она дура набитая! – рявкнул Жуан.

– Юль, я домой пойду, – Савельева спрятала руки за спину, – а то поздно уже.

– Ничего не поздно, посиди. Кто нибудь из парней тебя потом проводит, – Юлька обвела их компанию требовательным взглядом.

– Не стану я эту безрукую провожать, – буркнул Жуан. – И вообще, у меня штаны мокрые.

– А у меня через полчаса репетитор по физике, – сообщил Эйнштейн.

– Я провожу, – предложил Влад. – Мне как раз по пути.

И вовсе ему было не по пути, у него на этот вечер имелись совсем другие планы, но мама всегда говорила, что унижать человеческое достоинство нельзя, что слабым – Юлька называла их сирыми и убогими – надо помогать.

После такого заявления присутствующие воззрились на него с немым удивлением. Даже Жуан перестал причитать над своими штанами.

– Я сама, – сказала Савельева и покраснела. – Не надо меня провожать.

– А что так? – поинтересовалась Юлька, нервно поигрывая серебряной ложечкой. – Не стоит отказываться от такого заманчивого предложения.

– Вот именно, – отмер Жуан. – Второго раза может и не быть. Так что лови момент! Будет потом о чем вспомнить на старости лет. – Он заржал и подмигнул Владу.

– Ладно, Савельева, не парься, – сказал тот зло. – Я провожу. Не о чем тут спорить. Да ты садись, не стой столбом.

Какое то мгновение она колебалась, а потом решилась – села в свободное кресло, с вызовом вздернула подбородок. Теперь у них получалось сразу две королевы, и надо было еще очень сильно подумать, которая из них настоящая. Если судить по одежде, то, безусловно, Сивцова, а если принимать во внимание осанку и взгляд, то Влад бы поставил на Савельеву. И ничего она не серая, просто старается казаться серой…

– Ну, так с каким делом вы ко мне пожаловали? – Юлька заправила за ухо рыжую прядь, забросила ногу за ногу, и сразу стало ясно, что вот она, единственная королева, а прочие мысли – это крамола.

– Мы насчет старого Нового года, – Жуан приосанился. – Мои предки на все выходные укатили в Москву.

– Ну и?..

– Ну и хата будет в полном нашем распоряжении, можем устроить сейшн.

– Сейшн? – Сивцова нахмурилась. – Надо подумать.

– Подумай, Юленька, подумай. Вечеринка, как в лучших домах Парижа: с фейерверком, бильярдом, мартини и танцами до упаду.

– Мартини?

– Да, все, как ты любишь.