— О Наттере нет известий? — спросил Лоу, перебросившись с доктором новостями (как говорили в те дни).

— Ни слова, — отозвался доктор. — Понятия не имею, что с ним стряслось, но о чем народ подумывает — вам известно. В последний раз Наттера видели в его собственном саду. Вечером в пятницу река чертовски вздулась, и как раз у того места, где он стоял, довольно глубоко — я это знаю, потому что мальчишкой там купался. Наттер, бедняга, жутко хандрил, а человек он был (между нами) решительный и желчный; такому вполне может прийти блажь отправить себя к праотцам; да и шляпу его — вы ведь знаете — выловили в реке много ниже по течению. На следующее утро дно обшарили багром, но — куда там! ерунда все это — течение было такое, что его за час могло снести к Рингзэнду. Ему в последнее время — я уже говорил — приходилось очень невесело из-за подлого замысла оттягать его должность при милорде Каслмэлларде; но все это в прошлом. Кроме того, у меня есть причины подозревать, что перед его уходом у них в доме произошел какой-то переполох — не ссора, конечно… бедная Салли Наттер женщина слишком добрая и тихая для этого, а… что-то такое … расстройство… плохие вести… в этом роде; итак, сами видите: похоже, бедняга Наттер совершил нечто отчаянное.

За беседой они приблизились по речному берегу к Нокмаруну и оказались рядом с Мельницами.

Узнав, что Тул намерен туда зайти, Лоу бросил поводья какому-то маленькому чейплизодскому оборванцу, спешился и пошел с доктором. Миссис Наттер лежала в постели.

— Передай госпоже, — распорядился Тул, — что я свидетельствую свое почтение и через пять минут, если она пожелает меня видеть, буду у нее.

И они с Лоу отправились в сад и вместе спустились к реке.

— Эй! Смотрите-ка сюда! — вздрогнув, взволнованно зашептал Тул и крепко схватил Лоу за руку; выглядел он так, словно заметил змею.

В грязи виднелся такой же необычный отпечаток ноги, как те, что они нашли в парке. Наступило долгое молчание; Лоу, склонившись, подробно изучал след.

— Черт возьми… знаете… бедная миссис Наттер… а? — выдавил Тул и, заколебавшись, смолк.

— К этому нужно отнестись внимательно… находка очень важная, — сказал мистер Лоу, сурово уставив на Тула свои серые глаза.

— Разумеется, сэр, — отозвался Тул, сдерживая волнение. — Досадно, знаете, что именно мне пришлось стать свидетелем, но находка в самом деле  примечательная… и, черт побери, сэр, если меня вызовут в суд, я скажу правду, так же честно, как и вы , сэр… всю до конца, сэр.

И доктор, очень красный и возбужденный, присовокупил к своим словам проклятие.

Магистрат вынул записную книжку, извлек оттуда копию подошвы, аккуратно наложил на отпечаток и показал Тулу со словами:

— Вы видите .

Тул ответил поспешным кивком. В ту же минуту вышла горничная, чтобы пригласить его к госпоже.

— Послушайте, моя милая, — обратился к ней Лоу, — взгляните-ка сюда. Чей это след — вы его узнаете?

— Ну да, конечно. Это ведь хозяйские башмаки! — ответила горничная, пугаясь сама не зная почему, по обычаю всех служанок.

— Видите это? — Лоу указал на линию поперек каблука. — Узнаете?

Женщина подтвердила.

— Кто шил или чинил эту обувь?

— Билл Хини, сапожник, с Мартинз-роу… он их сшил, он же и починял, сэр.

Итак, след был опознан и его совпадение с бумажной копией подтверждено; служанка сказала затем, что именно эти башмаки надевал господин вечером в пятницу — все прочие пары оставались на подставке для обуви в коридоре.