Ну вот, сэр, мистер Боклер, пошатываясь, ввалился в свою комнату — она была под знаком геральдической лилии — и прямо, не раздеваясь, бросился на постель, а милорд обратился к мистеру Эдвардсу (я уверен теперь, что его звали Эдварде) и уговорил его сыграть в пикет, так что они принялись за игру.

Когда я нес им еще вина, мне встретился мистер Арчер, который выходил из комнаты. «Отнеси им вино, — говорит он мне шепотом, — и следуй за мной». Я так и сделал. «Ты знаешь Гласкока, и он тебя слушается, — говорит мистер Арчер, — скажи ему, пусть тихо отнесет наверх башмаки мистера Боклера и вместе с ним возвращайся и захвати для меня стаканчик рома». И он пошел снова в комнату, где те двое играли в карты, болтали и ни о чем другом не думали.

Глава LXXI

МИСТЕР АЙРОНЗ ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗ И ДОХОДИТ ДО БОЛОТА У ДЕРЕВНИ МЕРТОН

Ну вот, я сделал, как он приказал, и поставил перед ним стакан рома, а мистер Арчер, вместо того чтобы выпить, вышел за мной в коридор.

«Я ведь обещал, — говорит он, — что-нибудь придумать; теперь вы у меня получите по пятьдесят гиней каждый. Ты будешь стоять на лестничной клетке, — обращается он к Гласкоку, — и держать ушки на макушке, а если услышишь чьи-нибудь шаги, бери башмаки мистера Боклера и входи в его комнату, потому что я собираюсь его обокрасть».

Я едва с ног не свалился, а Гласкока — он был парень покрепче меня — пошатнуло; но мистер Арчер умел застать тебя врасплох: не успеешь понять, в чем дело, а ты уже по уши завяз. «Слушаюсь, сэр», — ответил Гласкок. «А ты иди со мной, и я займусь делом», — говорит мистер Арчер. И мы вошли в комнату, где мистер Боклер спал мертвым сном… Не люблю я об этом рассказывать, — внезапно яростно произнес Айронз; он встал и, передергивая плечами, раз шесть прошелся туда-сюда, словно бы пытался разогнать кровь и согреться.

Мервин владел собой, так как понимал: клерк заговорит вновь и, если хочешь, чтобы это произошло скорее, следует, вероятно, дать ему возможность самому побороть ужас нахлынувших воспоминаний.

— Так вот, мистер Арчер обокрал мистера Боклера, и я часто думал, как хитро он это устроил; взял только половину золотых; он ведь знал в точности (теперь я в этом уверен), что ни мистер Боклер, ни милорд, ваш батюшка, не вели счета. В бумажнике у мистера Боклера имелась пачка банкнот, и мистер Арчер быстро запустил туда руку, чтобы часть из них вынуть, но тут мистер Боклер проснулся и сел так внезапно, как является призрак (и сделал он это на беду себе), схватил Арчера за воротник — сил ему было не занимать — и говорит: «Ты меня обокрал, Арчер». Я стоял позади Арчера и не разглядел, что случилось, но мистер Боклер дернулся и взбрыкнул ногой, а потом весь затрясся; так продолжалось секунды три, пока он с открытыми глазами не упал на постель, а мистер Арчер выдернул из груди мертвеца (ибо мистер Боклер был мертв) узкий длинный кинжал. «Чего ты испугался, ты… дурень? — сказал мистер Арчер, встряхивая меня. — Я знаю, что делаю; с тобой ничего не случится, положись на меня; твоя жизнь в моих руках, а моя — в твоих, не теряй только головы». Выглядел он так, как будто ничего не произошло. В мгновение ока, со словами: «Где пенни не жалко, там и фунт нипочем»{169} — прикрыл мертвецу веки и набросил одеяло ему на грудь, подбородок и рот, в точности как накрываются обычно перед сном; наверное, мистер Арчер хотел спрятать его разинутый рот, который бы все выдал; еще миг, и мистер Арчер был уже в коридоре. «Не рассказывай Гласкоку, что произошло, а то как бы у него лицо не перекосило; башмаки пусть просунет в дверь, а если кто-нибудь станет его расспрашивать, нужно ответить, что, когда он открывал дверь, мистер Боклер повернулся на другой бок и всхрапнул; а это подели на двоих, и с вашими мелкими неприятностями покончено».