— Можно чуть-чуть полегче. Здесь направо. Руль поверни!

— Нет, Давид! Не могу. Страшно!

— Ты же едешь на могилу Ахматовой. К цели, Марина, к цели!

Собрав все силы, я выехала из парка на шоссе. Дальше повел Давид.

День был солнечный, ветреный. Сквозь сосновый перелесок виднелось тревожное море. Я вспомнила, что Ахматова жила здесь в последние годы, и ее стихи:

Сюда принесла я высокую память

Последней невстречи с тобой.

Холодное, легкое, чистое пламя

Победы моей над судьбой.

Судьбу нельзя обмануть, тем более у нее ничего не вымолишь. Каждый должен прожить свою жизнь. Но как, прожив такую жизнь, выйти победителем? Сохранить достоинство. И талант. И чувство. Ахматова — великая женщина.

— Попробуй еще повести. Здесь неплохая дорога.

Я пересела на водительское место, продолжая думать о своем.

Страх, малодушие, погоня за сиюминутным счастьем — .такого полно в каждой жизни. А холодное, легкое, чистое — это для избранных. Я вдруг ощутила странное спокойствие, словно была причастна.

— Смотри, ты совсем не боишься, руля! — подбадривал меня Давид.

На обратном пути я несколько раз пробовала вести и убедилась, что научиться — задача выполнимая.

— В городе, конечно, совсем другое. Но поездим — привыкнешь.

У отеля, выйдя из машины, я столкнулась… с Галиной Васильевной. Директриса, как всегда разряженная в красное, внимательно посмотрела на меня, потом на «БМВ». Выражение лица у нее было как у глухонемой.

— Здравствуйте, — поздоровалась я.

Она еще раз пристально взглянула и неестественно быстро двинулась в глубь парка.

— Кто это? — спросил Давид.

— Аль Хабиб.

Глава 15

Какое это было чудесное путешествие! Сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю: лучшие минуты жизни. И даже история с Аль Хабиб не омрачала их.

После Комарова мы отправились в Петербург и там долго катались по каналам, совершенно одни на маленьком катере. Побродили по Летнему саду, обедали в русском ресторане, где (Давид сказал, это единственное место) нам подавали запеченное мясо медведя. От шампанского на меня напал беспричинный смех, и я все норовила опять усесться за руль.

— Ну что, не можешь остановиться? — Давид растрепал мне волосы — видно ему тоже было весело.

А как хорошо после всех развлечений прийти в номер и остаться вдвоем!

Но все в этом мире имеет свойство кончаться. Первый раз в жизни мне не хотелось возвращаться домой. Правда, грела перспектива порулить.

В Москве лил дождь. Давид сразу уткнулся в какие-то бумаги, и я была даже рада возможности встать к плите. Вечером шофер привез сыновей, и мне вдруг показалось, что мы вообще никуда не ездили.

Через неделю меня пригласили в кабинет директрисы. Вежливо улыбаясь, она поинтересовалась моими успехами. Я поблагодарила.

— Сегодня отвезу в журнал вторую статью — «Опыт успеха на уроках развития речи».

— Я рада за вас, Марина. Вы творческий учитель, человек новой формации. Тем более мне грустно прощаться с вами.

— Прощаться? — не поняла я.

— В этом году вы выпускаете класс. А новый набрать не получается. Идут дети девяносто пятого, девяносто шестого годов. Кто тогда рожал?

— Что ж, в школе не будет первых классов?

— К сожалению, только один. Но работать в нем будет Валентина Петровна. О.на отличник просвещения, в школе сорок лет! Поймите, Марина, вы молодая, вам легче найти работу. У Валентины Петровны тяжелая ситуация в семье…

Прекрасная дама старательно подбирала слова.