…Ее привезли в собор поздним вечером. Холодный ветер, дождь со снегом, долгое путешествие… Девочка, которую вытолкнули к Свенссону из-за спин офицеров личной охраны Малоуна, казалась маленьким заледеневшим привидением. Похоже, ее вытащили из кровати, во всяком случае, одежда под небрежно наброшенным на плечи клетчатым платком была подозрительно похожа на ночную рубашку.

«Простудилась, – подумал Свенссон. – Ее и везли так, чтобы она простудилась. Простуда перейдет в воспаление легких, и все закончится».

– Слава Двоим! – воскликнул один из офицеров. – Король Ворон пал в ночь Птичьей звезды. Да здравствует Малоун Бренуи, владыка Седьмого дома и Дарангвара!

– Слава Двоим! – откликнулся Свенссон, подумав, что Малоун наконец-то добился своего. Его всегда считали человеком Малоуна, и он делал все, чтобы новый государь не терял в этом уверенности. – Кто это?

Девочка шмыгнула носом. Только сейчас Свенссон понял, что она прижимает к груди маленького игрушечного медвежонка, такого же мокрого и несчастного, как и его хозяйка. Сердце кольнула жалость – настолько искренняя и глубокая, что Свенссон испугался, что она отразится на его лице.

– Равена Тисон, – ответил офицер, а Свенссон растерянно подумал: «Если ее отец убит, то почему она еще жива?»

Уже потом он узнал, что вечером перед переворотом Малоун молился Двоим и просил послать ему удачу. Тогда он дал зарок: если победит, ни один человек не будет казнен до совершеннолетия. И Мать, великая и сострадательная, услышала его и спасла жизнь Равене и Аврилю.

И вот Малоун поручал девочку заботам Свенссона с условием постоянного наблюдения и с оплатой в десять золотых орлов ежемесячно. Когда офицеры покинули собор, Свенссон какое-то время стоял, спрятав руки в карманы и хмуро глядя поверх темноволосой головы Равены, а потом спросил, не зная, что еще можно спрашивать в таких обстоятельствах:

– Хочешь есть?

На него никогда не сваливались чужие дети, которых теперь надо будет воспитывать. Равена шмыгнула носом и кивнула. Свенссон отвел ее в ту часть собора, которая служила ему домом, разогрел остатки ужина и, глядя, как девочка жадно поедает рагу, думал, что Малоун переложил решение проблемы с принцессой павшего дома на его плечи. От этого ему все больше и больше становилось не по себе.

«Я многим обязан Малоуну, – подумал Свенссон, – а долг платежом красен. Прикажет ли он мне взять саблю или задушить ее подушкой?»

Доев, Равена Тисон, принцесса павшего дома, какое-то время сидела, уставившись на своего медвежонка. Свенссон стоял у стены, скрестив руки на груди, и хмуро думал о том, что девочке придется выделить комнату. А еще купить одежду, обувь, и лекарства нужны…

Хватит ли для этого десяти золотых орлов? У него не было семьи, и он понятия не имел, что делать с ребенком. Когда девочка заговорила, Свенссон даже вздрогнул от неожиданности.

– Они ударили папу в спину. Он упал и пытался встать, а они все били его. И больше он не поднимался. А потом пришел тот, другой. И ударил папу табакеркой по голове.

Свенссон понятия не имел, что тут можно сказать. Он знал, что девочку нужно утешить, но не было слов, которые утолили бы ее боль.

– Мы с тобой будем молиться за него, Равена. Двое, милосердная Мать и добрый Отец, примут его и простят за все, – произнес Свенссон.

Девочка вдруг посмотрела на него так, словно увидела по-настоящему только сейчас…

– Все в порядке, господин декан? – спросила Равена. Свенссон протянул ей книгу и ответил:

– Задумался о том, что дети растут слишком быстро.