Болела рука, спина, колени… короче — все. А после истерики — еще и горло.

Поэтому лицо в порядок она приводить даже не стала. Козе понятно — если его в три слоя штукатуркой не покроешь — ничего не скроешь. Ни красных глаз, ни отеков, ни… эх, не надо было бы плакать… а что она — не человек?

Не всегда же получается себя контролировать! Хватит и того, что никто не видел. А думать — что хотите, то и думайте. Мне на молитву надо…

Лиля напялила розовый балахон из тех, которые не продала и не перешила. Так лучше. С пастером надо искать общий язык. Так что вид должен быть традиционным. Это пока ей удавалось изворачиваться. Сначала разыграть истерику, а потом уехать. Вот пастер с ней и не пересекался. А ведь должен. Должен, потому как она самая крутая прихожанка в окрестностях. И денег с нее получить, и пример она должна подавать людям… короче, никак им не разминуться. И это не поверенный мужа. Пастера травануть не выйдет. Да и удалось бы — следующий лучше не будет. Еще и патер Лейдер… жиголо, мля!

Других выражений у женщины не находилось. Но лучше уж это учесть. И не давать повода для приезда. А то, что священники между собой связаны — это и к гадалке не ходи.

Кстати, какое горе, какая беда — сильно заболел Ширви Линдт. Беднягу рвало, плющило и колбасило по полной. Всю ночь. Ему даже не до графини было — его наизнанку выворачивало. Он страдал.

Так что он на службу не ехал. Зато ехали все остальные.

Лиля окинула взором слуг вперемешку с учителями, поудобнее перехватила мелкую и уселась в карету. Храм был примерно в часе езды. Вот и считайте. Рассвет в шестом часу, выезжать надо в пять, даже раньше, а учитывая, что надо одеться и привести себя в порядок…

Мири посапывала в карете.

Рука болела. Спина болела. Горло болело…

Эх, тяжко жить на свете белом…

Няньку Лиля брать не стала, мол, от нее потом воняет и лук Кальма жрет без ограничений, так что няньке пришлось трястись на телеге, со слугами.

Конечно, это ей не понравилось. Ну и пусть…

Переживем.

Слава Гиппократу, сегодня ночью все обошлось. Лиля приложила к лицу капустный лист, поплотнее увернулась в теплый плащ и подумала, что надо проверять всех приезжающих. Но как?

Ладно.

Лейсом сегодня же надо заняться. И так его додавить, чтобы он по струнке ходил. Для его типа людей такое — страшнее динамита. В его отряде — убийца. Он за него отвечал, поручился, и вдруг…

Но солдат надо бы проверить. И поселить вне дома. В деревне? Или на территории замка что-то есть типа казарм? Должно быть.

А ведь у нее в доме останутся учителя.

А к тем — приставить вирман. И чтобы чихнуть втайне не могли.

Нет, так рано вставать она не согласна. Надо как-то поговорить с пастером… пусть что ли службы в Иртоне проводит? Пару раз в неделю?

А почему нет?

А она оплатит ремонт церкви, ну и там что-нибудь еще хорошее. Главное дать понять, что ее инициативы — богоугодны. Потому как служанка Мальдонаи на церковь отстегивать не будет.

Ладно!

Договоримся!

С собой Лиля везла подарок. Тот же самый. Перо и чернильницу. Хельке дал ей несколько штук в запас. Мало ли кому, мало ли что…

Пастеру она выбрала не особо роскошный.

Серебро, без украшений — нечего баловать.

В голове вертелись мысли о бумаге. Пергамент — невыгодно. Береста — несолидно. А вот если сделать бумагу… папирус. Из чего делали папирус?

Сорт камыша?

Вроде бы…

Ну тут вся округа в болотах и лесах. Послать, чтобы камыш нарезали? Почему нет. И попробовать поэкспериментировать. А там и на печатный станок можно замахнуться. Даже пусть на наборный… все равно — по местным меркам это такое будет…

Ага, шашлык из тебя будет…

Ты хоть головой думай!

Такие инициативы — и без согласования с церковью? Ай-ай-ай…

Или хотя бы с властями.