Она не хотела думать о том, что в ней могла видеть Мёйра.

— «Он тебя услышал!»

Мойра закрыла лицо ладонями:

— «Он отстранился. Он увидел, во что я превратилась».

— «Нет», — сказал Мёйра, — «он едва себя осознаёт. Тебе надо показать ему. Вспомни за него, думай о нём, а не о себе. Он будет любить тебя, что бы ни случилось».

Мойра искренне в этом сомневалась.

— «Помнишь тот день, когда умер Стё́рлинг?»

Стёрлинг был большим котом, который жил с ними, когда она была маленькой.

— «Да, а что?»

— «Мы спросили его, почему…»

Её отец укладывал её спать тем вечером, и потратил чуть больше времени, разговаривая с ней при этом. Она помнила, как глядела на него, и в его лице не было ничего кроме любви. Она плакала.

— «Всё в конце концов умирает, дорогая, это — часть жизни, но он по-прежнему любит нас», — тихо сказал он тогда.

— «Почему он умер?» — задала она вопрос.

— «Он был старым. Он прожил долгую и счастливую жизнь, для кота».

Этот ответ не был тогда для неё особо удовлетворительным, но она его приняла. Его объятия были гораздо более успокаивающими, чем любые слова. Её отец ещё долго потом сидел рядом с ней, пока её слёзы не высохли, и она не стала чувствовать себя лучше. Потом он снова уложил её, и встал, чтобы уйти.

Тогда-то она и заметила его бороду, и удивилась всем тем белым волоскам в ней.

— «Почему твоя борода становится белой?»

Её отец тогда рассмеялся:

— «Я просто становлюсь старым, вот и всё». — Он сказал это, не подумавши.

Но разум Мойры мгновенно соединил два факта:

— «Старым, как Стёрлинг?» — Её глаза уже начали наливаться слезами.

Её отец покачал головой, но было уже слишком поздно.

— «Ты умрёшь?» — Это был первый раз, когда она на самом деле осознала, что её родители были смертны, и она снова расплакалась. Отцу тогда пришлось долго обнимать её после этого.

— «Пройдёт очень, очень много времени, прежде чем я стану настолько старым, милая. Люди живут гораздо дольше кошек», — сказал он тогда, но что она помнила больше всего, так это его руки, обнимавшие её, и запах его рубашки.

Сейчас она почти могла чувствовать их.

Она определённо чуяла его запах. Вздрогнув, она открыла глаза. Он был рядом, обнимая её.

— Папа?

Он в замешательстве посмотрел на неё:

— М-м… — Через секунду он сдался.

— «Дай ему время, он всё ещё приходит в себя».

— «Да знаю я!» — раздражённо отозвалась Мойра. Она обняла отца ещё крепче.

Минуту спустя она начала выпутываться из его объятий. Они стали неуютными, особенно после того, как она осознала, что одежда отца не вернулась вместе с ним.

Однако черты его лица озарило узнавание.

— Мойра? — нерешительно сказал он.

Она кивнула, опустив взгляд. Она больше стыдилась того, что он мог увидеть в её глазах, а не того, что видела его наготу — но это было хорошее оправдание.

— По-моему, ты потерял куртку, — прокомментировала она.

— Куртку? — пробормотал он, глядя на себя. — Одежда! Вот, о чём я думал! Так и знал, что было что-то не так. — Он принял сосредоточенный вид, прежде чем создать иллюзию, прикрывшую его — большую остроконечную кожаную шляпу, и дублет густого серого цвета.