Тимофей Игнатьевич высмотрел здание понадежнее и пошел искать себе удачи.

В подручные он идти не пожелал, годы не те, но по объявлениям сообразил, кто тут из домовых дедушек посолиднее будет, и направился к нему с подношениями.

— А как так вышло, что ты, Псой Архипович, без места оказался? — спросил почтенный Мартын Фомич.

Тимофей Игнатьевич, который довел конспирацию до такого безбожного дела, как отказ от имени, развел лапами.

— Хозяин мой помер, хозяйка следом ушла. Новые люди вселились, все по-своему делать стали, и я этого вынести не смог, — сообщил он. — Они сундук выбросили, а у меня там тайник был. Они кормить меня не желали, сухие корочки глодал. На прощание я им в буфете посуду перебил да и прочь подался.

Горестную эту историю он придумал заранее.

Хорошо, что Мартын Фомич не стал допытываться о подробностях. Он видел, что пришелец — домовой в годах, опытный, и по всем ухваткам — из хорошего житья, только от долгой дороги несколько зачах.

— Есть у меня квартира на примете, — сказал он. — Однокомнатная, правда, и живет там одна хозяйка. И домовой ей нужен — бабы говорили, она конфеты под кухонный стол подкидывала, заманивает, значит. Детей нет, суеты нет, работы, стало быть, у тебя будет немного. Обживешься, мы на тебя поглядим, может, и другое место придумаем.

Тимофей Игнатьевич от души поблагодарил и той же ночью забрался на новое местожительство.

Он знал, что ему следует показать себя перед местными домовыми деловитым, заботливым, толковым, понимающим хозяйские потребности. Безместного домового разве что в подручные не глядя могут взять, и то — предпочитают, чтобы с рекомендациями. А тут приплелся незнамо откуда и тут же в домовые дедушки норовит… Придется потрудиться!

Хозяйка оказалась худенькая, страшненькая, и в первую же ночь после внедрения Тимофея Игнатьевича на новое местожительство два часа проревела в подушку. Новосел только под утро смог обследовать новое жилище и остался доволен — в стенном шкафу, в коробке с зимними сапогами на меху, он прямо в голенище устроил себе временное пристанище. Заодно шуганул зловредную моль. Но кто же станет постоянно жить в сапоге?

Тимофей Игнатьевич нашел целый пакет со всякими тряпочками и обрезочками, даже меховыми. Этого хватило бы на самое что ни на есть уютное гнездышко.

А лезвийце бритвы он со старой квартиры приволок в мешке — так что наутро и взялся за работу.

Мартын Фомич заглянул к нему и остался очень доволен.

— Как сходка будет, я тебя всем представлю. Ты не стесняйся, хозяйка у тебя неопытная, не понимает, что домового не только конфетами кормить-поить нужно, так ты сам понемногу бери.

Тимофей Игнатьевич стал заводить свои порядки. Понаделал тайничков, все бесхозные ниточки и веревочки в клубочки смотал и впритык сложил, была у него такая страсть к аккуратным клубкам. Пузырек от лекарства с крышечкой припрятал, чтобы было куда чай или там молочко потихоньку отливать.

Занятно ему показалось, что у хозяйки на подоконнике столько всякой зелени. Тимофей Игнатьевич полез смотреть, что там в горшках, и даже кое-какие съедобные травки обнаружил. Хозяйкина привычка читать в постели, закусывая книжку печеньем или чипсами, тоже ему понравилась — он сообразил, куда падают мелкие кусочки, и прибирал их в особую коробочку.

Вот только плохо было, что хозяйка все время ходила смурная, кому-то по телефону названивала, а без толку.

Домовые уважают, чтобы женский пол имел приятную округлость. Хорошая хозяйка всегда в теле. А хорошая — это такая, что и про домового помнит.

Поэтому Тимофей Игнатьевич даже задумываться стал — как бы свою тощую воблу хоть немножко подкормить.

Он уже кое с кем познакомился и знал, что у домового дедушка Анисима Клавдиевича супруга уж до того дородна — на нее глядя, вся молодежь облизывается.