Наконец Серхио притащил мантию и развернул ее перед чародеями. Взгляд Карраскильи потемнел, а сам чародей застыл надгробной статуей: наверняка опознал хозяина. Но тут совесть моя чиста: того чародея я не убивал, только забрал его вещь. Да и если бы убил, то тоже совесть не отяготил бы, потому что стоял бы вопрос: он или я.

— Я не советовал бы вам, дон Алехандро, появляться в этой мантии в Стросе, — наконец отмер Карраскилья. — Получите массу неприятностей. И вообще, мой вам совет — избавьтесь от нее, пока не поздно.

— Знаешь чья? — оживился Оливарес.

— Уж мантию своего покойного подчиненного от другой отличу, — сухо сказал Карраскилья. — Да, знаю чья и знаю, когда этот чародей погиб и где. Надеюсь, он не сильно мучился.

— Не знаю. Когда я пришел в себя, он был уже мертв.

— Зато я знаю, — ответил Серхио, со злобой глядя на Карраскилью. — Они умирали несколько минут и, судя по тому, как орали, очень страдали. Особенно принц.

— На алтаре? — уточнил придворный чародей, но ответа не стал дожидаться, продолжил: — Если вы думаете, сеньор, что от нас что-то зависит, то вы ошибаетесь. Клятва не позволит нам не подчиниться прямому королевскому приказу. Мы можем только высказывать свое мнение, а оно не всегда принимается в расчет.

— Кого попало на Сангрелар не отправили бы.

— Разумеется, только самых доверенных и связанных такими клятвами, что проще умереть, чем нарушить.

Отвечал он спокойно, но что-то во взгляде придворного чародея было такое, что невольно казалось: сейчас он, как ками, прикидывает, насколько Серхио полезен и не лучше ли от него избавиться превентивно, пока не поздно. О том, что мой спутник — выжившая жертва ритуала, Оливарес наверняка ему сообщил. Пока чародеи демонстрировали дружелюбие, но Серхио своим существованием их беспокоил сильно.

— Сеньор Кабрера — мой друг, — я решил внести ясность. — Если бы не он, мы бы не выбрались с Сангрелара.

Серхио на меня вытаращился, но Шарик ему тут же оттранслировал по моей просьбе:

— Так надо. Пусть думают, что ты опаснее, чем есть.

— Вы преувеличиваете, дон Алехандро, — все-таки пробурчал Серхио.

— Мы понимаем, что вам пришлось пережить — вдохновенно сказал Карраскилья. — Но поверьте сеньор Кабрера, от нас случившееся с вами никоим образом не зависело. И я, и дон Оливарес точно так же могли пойти под ритуальный нож, если бы Рамон Третий решил, что это необходимо для его наследника. Вам повезло, вы не погибли, но погиб наследный принц, из-за чего в стране могут наступить непростые времена. Принц Рамиро — не самый хороший вариант правителя, если вы понимаете, о чем я.

— Сожалеть о том, что ни я, ни дон Алехандро не сдохли на алтаре, не буду, — с вызовом сказал Серхио.

— Да и не надо, дорогой мой. — Карраскилья похлопал Серхио по плечу, отчего тот дернулся. — Но и я извиняться не буду. Жизнь одного человека ничего не стоит, если речь идет о благе целой страны. Пока вы заботитесь о доне Контрерасе, между нами не будет никаких непониманий, согласны?

— Шарик, Карраскилья к Серхио ничего не прилепил?

— Вроде никаких чар не нанес на Серхио этот позер. Я слежу, Хандро, не волнуйся.

— Шарик, а я могу прикрыть эту лавочку?

— Ты о чем?

— О том, чтобы алтарь отключить.

— Только в самом замке, на расстоянии не выйдет.