— Он еще может не хотеть расстраивать Хандро, — не удержался Шарик.

Шарик воинственно пошевелил перед собой лапами, что герцогом было принято на свой счет.

— Ваш ками чем-то расстроен.

— Ему не нравится ваш доклад. Он считает, что вы что-то утаиваете.

— А-ха-ха, — расхохотался герцог. — Экий вы затейник, Алехандро. Ками считает? Скажите уж прямо, что вам не понравилось то, что я вам не все рассказал. Конечно, есть недовольные, куда уж без них. И вами, и Исабель.

— Исабель-то почему?

— Как почему? Она не единственная девица на выданье, а ваш брак с ней усиливают мою партию. Кроме того, она замешана в скандальную историю с побегом. Это мы с вами знаем, что побега не было, а ее выкрали, чтобы принести в жертву. Но противники вашего брака с ней говорят, что репутация Исабель запятнана.

Он замолчал и выжидающе на меня посмотрел. Я его не разочаровал.

— На репутации вашей дочери нет ни малейшего пятнышка, дон Болуарте. Ее поведение всегда было безупречно. И дом она покинула не по своей воле. Это я знаю лучше, чем кто-либо другой, поскольку выбраться удалось только нам.

— Вот это-то и плохо, Алехандро, что свидетелей больше нет. — Он вздохнул и поинтересовался: — Может, все же по бокальчику? Для поднятия настроения и мотивации?

— Дон Болуарте, вы и без того должны быть замотивированы по самое не могу, — не сдался я. — Насколько такие речи серьезны?

— Не о том ты переживаешь, — заметил призрак. — Тебе нужно думать, насколько серьезны твои противники. Потому что герцог свою выгоду поимеет в любом случае, даже если не сможет выдать свою дочь за тебя.

— Да шушера всякая по углам шепчется, — Болуарте скривился. — Ничего серьезного, Алехандро, даже не думайте. Потому что только брак с моей дочерью позволит свести на нет все шероховатости, возникшие при объединении стран.

Кажется, при этом он больше старался убедить в этом меня и совсем не верил в то, что говорил. Но Исабель для меня лицо известное. Я знаю, что от нее можно ожидать. Она капризна, взбалмошна, но может прикрыть спину при необходимости. Или отойти в сторону и не мешать, когда понимает, что это нужно. Редкое качество при такой внешности. Поэтому за нее я буду бороться. Был ли я в нее влюблен? Об этом я старался не задумываться, потому что чувства в таких делах только мешают.

— А те, кто против меня, насколько серьезны?

— Кальдера, в основном, — неохотно ответил Болуарте. — Сильный род, богатый. Сын, который умер в ритуале, был не единственным, но любимым и талантливым. Но сам дон Кальдера пообещал присягнуть, Рамону Третьему, как только увидит вас и убедится, что вы достойный дон. Со стороны Гравиды это самый серьезный противник, остальные — слишком мелкая рыбешка, чтобы о них говорить. Со стороны Мибии против выступают те, кто не хочет усиления рода Торрегроса. Но таких немного, да и род не самый выдающийся.

— Боюсь, они не усилятся, если я сяду на трон, — все же заметил я. — После первой попытки принести меня в жертву, я их забыл. А с учетом того, что они меня выращивали как раз как жертвенное животное, то и вспоминать никого не собираюсь.

Возможно, и выращивали, чтобы не привязываться, но на похоронах на лицах семьи Торрегроса была одна лишь скука и никакого горя. Страдала только девушка, с которой поэт хотел бежать. Ей я, кстати, задолжал сто доранов. Нужно будет вернуть и на этом закрыть все мои долги перед этой донной. Хотя, как мне показалось, переживала она не из-за денег. Но любила она не меня, а я так вообще о ней ничего не знаю.

Исабель появилась на удивление быстро и принесла мне полный набор одежды, в которой я должен был ступить на борт летающего корабля и сойти с него во временной ставке на бывшей границе стран.