Костя едва не выронил чайник, облился, чертыхнулся, но переспрашивать не стал. Он решил подождать, когда врач одумается и скажет правду. Правду? Конечно же, нет. Скажет то, что Костя готов услышать, то, что ему будет понятно.

— Мышцы слишком слабы… но это одна из проблем. Мозг! Мы видим, слышим, едим, чувствуем, ходим мозгом. Он наш кукловод. У вашего отца после травмы головы нитки, соединяющие мозг и конечности, оборвались.

Костя сел напротив.

— И что?

— А то, молодой человек, что связать эти нити не дано никому на земле.

— Кроме бога, — сказал Костя.

— Кроме бога, — согласился Кирилл Егорович. — Или дьявола. Ну в любом случае это чудо, не иначе.

Костя хотел спросить о дальнейших действиях, но свист чайника отвлек его. Он пошел к плите.

— Значит, — начал доктор и водрузил очки на переносицу. — Надо сделать МРТ. Завтра я созвонюсь с коллегами из Тулы и договорюсь…

Косте хотелось закричать на доктора. Почему?! Почему не сейчас, почему завтра?! Но потом, поостыв, решил, что это лишнее. Наверняка этого оборудования нет даже в Новомосковске, тем более откуда ему взяться в Донском.

— Случай, прямо скажем, неординарный, — продолжил рассуждать Кирилл Егорович.

«Скоро для вас неординарным будет то, что люди живыми из поликлиник выходят», — зло подумал Константин и поставил чашку с дымящимся напитком перед доктором.

— Это надо исследовать. Это означает, что тонкие материи способны восстанавливаться, как кости или мышцы… это же… — Доктор встал. — Спасибо за чай. Мне пора.

Костя посмотрел на чашку — Кирилл Егорович не сделал и глотка.

— Не провожайте меня, — сказал врач и вышел из кухни.

— Куда это он? — В кухню вошла Наташа. — Вылетел, как будто убегал от кого.

— Скорее догонял, — сказал Костя и, предугадывая вопрос, добавил: — Мысли свои. Диссертацию побежал писать. И что-то мне подсказывает, что ни бога, ни дьявола он в ней не упомянет.

— Чего?

Костя отмахнулся, встал и пошел к холлу.

— Пойду к отцу. А то он скоро уйдет, а мы этого и не заметим.

Алексей проснулся с головной болью. Так бывало, когда он по какой-то причине ложился спать днем. Но сегодня боль была невыносимой, как будто ему сделали операцию под общим наркозом, а сейчас он начал отходить. Боль была такой, словно в его мозгу все еще кто-то ковырялся.

Страхов поморщился и встал с дивана. Грохот во дворе стих, но Рома не мог не обозначать свое присутствие. Его шаги слышались под окнами. Гравийная дорожка возмущенно хрустела фракциями и на время затихала, когда Роман останавливался.

— Неугомонный, — прошептал Алексей и вышел из дома.

Он обогнул дом и изумленно уставился на дорожку. Возможно, он не услышал и Роман ушел за дом. Алексей не собирался играться с ним — хочет гулять, пусть гуляет. А может, сидит сейчас на своей груше и наблюдает за новыми соседями. Сколько они уже в доме? Неделю? Пару дней? Алексей не мог припомнить, говорила ли об этом Наташа. Почему твари еще не воспользовались ими? Хотя ему тут же вспомнился сумасшедший старик в комнате на первом этаже. Он мог быть не сумасшедшим. Он вообще мог уже быть кем угодно, только не собой. Твари выбирают самых слабых. Если Они еще в доме, то выбрали бы ребенка либо инвалида. Ребенка, насколько Страхов понял, у Наташи не было. Зато был сумасшедший дед. Значит, Они уже начали действовать.