Пьер Бенуа. Дорога гигантов
ПРОЛОГ
Действительно, совершенно безнравственно вынуждать Австрию отказываться от ее законных владений, когда мы удерживаем под своей властью стонущую, готовую в любой момент нарушить присягу на верность нам Ирландию...
Виктория I. Как-то днем, в сентябре 1894 года, я был с бабушкой в стеклянной галерее Большого клуба в Э-ле-Бене на представлении театра марионеток.
Дети, бывшие там в ту пору, могут вспомнить, что тогда играли двадцать дней подряд обозрение под названием: «Черт в Э-ле-Бене».
День, о котором я говорю, был великолепный, теплый. Когда марионетка, изображавшая купальщицу, начала декламировать стихи — никогда я их не забуду —
Пойдем, пока еще не поздно, Сорвем душистый цикламен, — в галерею вошла маленькая девочка.
Я положил на стул возле себя свою шапку. Хотя было еще много пустых стульев, девочка подошла как раз к этому стулу.
— Это ваша шапка?
— Да, мадемуазель, — пробормотал я, весь покраснев, и убрал шапку.
Бабушка наклонилась и с суровым изумлением разглядывала пришедшую. Та не обратила на это никакого внимания. На сцену только что вошли Арлекин и Дьявол, купальщица в страхе убежала. Детвора радостно завизжала. Девочка смеялась так звонко, что все взрослые в зале обернулись к ней. И мне было как-то неловко, что я — рядом с молодой особой, обращающей на себя общее внимание. Минут через пять она перестала смеяться. Я отважился украдкой взглянуть на нее и увидел, что она зевает. Скоро я почувствовал, что меня дергают за рукав. — Скука здесь. Пойдемте играть в парк. — Я с бабушкой, — прошептал я. — Ну так попросите у нее позволения. Я молчал. Она наклонилась к бабушке. — Позвольте ему пойти со мной в парк поиграть. Я чувствовал, что это не нравится бабушке, что она не позволит. К большому моему удивлению, она разрешила. — С условием, что вы не пойдете к воде. — Само собой разумеется, — сказал маленький демон. — Впрочем, здесь не очень глубоко. Но даю вам слово. Ну, так идем, — сказала она, обращаясь ко мне. Я пошел за нею. Как раз вовремя. Наш громкий разговор начинал уже вызывать протесты зрителей. Через четверть часа моя маленькая партнерша бросила наземь воланы и ракетки. — Я устала, — сказала она. — Садитесь здесь, рядом со мной, на этой скамейке. Да глядите мне прямо в лицо. Я повиновался. Впрочем, еще и до этого приказания я несколько раз прозевывал волан, потому что заглядывался на ее лицо. — Нравлюсь я вам? — Вы очень хорошенькая, — пробормотал я и опустил голову. — Правда? — Чистая правда. — Тогда почему же вы не смотрите на меня? Вот так. Она большим пальцем приподняла мой подбородок. Это была высокая девочка лет четырнадцати, немножко нескладная, смуглая, с черными глазами, с отливавшими медью волосами, какие в Англии зовут «auburn». Одета она была в очень простенькое холщовое платье с большим матросским воротником, юбка была такая короткая, что были видны голые колени. Она все приподнимала мой подбородок. Наши глаза встретились. Тогда она отняла палец, голова моя опять опустилась. — Как вас зовут? — Франсуа Жерар. — А дальше? — Больше ничего. — Это ваши имена. А фамилия? — Жерар. |
