— Лжешь, — раздался чей-то голос.

Это был голос нашего кучера. Аудитория радостно заволновалась.

— Я лгу?

— Да, Джон, заявляю, что ты лжешь, и ты сам это знаешь.

— А ты поосторожней, Джозеф.

— Нечего мне быть осторожней, Джон. Говорю, — лжешь. Никогда ее сиятельство не выйдет замуж за англичанина, хотя бы и звали его лордом Арбеклем, или лордом Китченером, или мистером Ллойд-Джорджем...

— А вот посмотрим...

— Если бы даже пришлось ей бегать по воскресеньям, после богослужения, в лохмотьях по улицам Килларнея.

То, что в таком виде изображена была перед присутствующими Антиопа — настроило их совсем враждебно против англосакса. Но он стоял на своем. В нем заговорил задор. Послышались ругательства.

— Вот что, — раздался вдруг пронзительный голос доктора Грютли и покрыл собою шум, — я думаю, верх у нашей коляски уже подняли. Когда мы едем?

Все в зале замолкли. Кучер Джозеф опустил голову.

— К вашим услугам, ваше превосходительство.

Две минуты спустя мы уже ехали. Верх был поднят и скрывал от наших глаз редкие звезды. Я тронул локоть Джозефа:

— Лорд Арбекль, это — тот, который правил обогнавшим нас автомобилем?

— Да, — ответил тот. — Но Джон солгал, клянусь вам. Никогда ее сиятельство не выйдет за лорда Арбекля.

— Ну, знаете, — шутливо сказал доктор, — случались и не такие вещи. А лорд Арбекль, должно быть, очень богат, судя по его машине.

— Никогда не выйдет, — настаивал Джозеф.

Он сердито стегнул лошадь и все повторял:

— Никогда, никогда!

Д-р Грютли коснулся моей руки.

— Что вы на это скажете? — прошептал он. — Те жалкие доводы, какие можем мы со своих кафедр привести в доказательство антагонизма этих двух народов, — что они значат по сравнению с действительностью!

Я ничего не ответил. Мне было не по себе. Вспомнилась своеобразная красота недавно виденного юноши.

Слева от нас раздавался сильный мерный шум. По-видимому, совсем близко было море, но ночная мгла мешала нам видеть его.

Немного погодя стала вырисовываться на фоне неба какая-то темная масса на горе.

— Сейчас приедем, — сказал кучер.

Лошади сами пошли быстрее.

Очень длинная ограда, темная изгородь из боярышника. Высокая решетка; ее золоченые острия поблескивали в желтоватом свете луны. Едва экипаж остановился, ворота решетки открылись. Теперь коляска бесшумно катилась по песку аллеи, между двумя рядами больших черных деревьев.

Мы обогнули высокую стену, на которой кое-где проступали освещенные окна. Наконец, экипаж остановился перед широким подъездом, под навесом.

На последней ступени этого крыльца, ярко освещенного электрическими лампами, стоял мужчина в смокинге.

Это был почти колосс с густыми черными волосами, спадавшими на лоб. От сильного света его энергичное бритое лицо казалось синим и резким.

Кучер спрыгнул.

— Господин Ральф, — сказал он, и в голосе его были почтительность и страх, — могу вам доложить, что господа прибыли благополучно.

Не говоря ни слова, мужчина в смокинге поклонился и знаком пригласил нас следовать за ним.

КЕНДАЛЛЬ

3 июня 1914 года граф Кендалль отправился в Белфаст, чтобы принять только что им купленный великолепный автомобиль. Вернулся оттуда и привез жене в подарок маленький кодак. Решили завтра испробовать машину и фотографический аппарат.

Утро было ясное, сухое. Молодые люди уехали. Взяли с собою молочную сестру Антиопы, Эдит Стюарт, исполнявшую при графине роль и секретарши, и камеристки, и взяли также брата Эдит, маленького Роберта, двенадцатилетнего мальчика.