Молодая женщина поглядывала на меня, и улыбка играла у нее на губах.

— Раз вы из Кендалла, господин Жерар, наверное, мы скоро будем иметь случай встретиться. Я буду очень рада.

Я поклонился.

— Значит, до скорого свидания. Еще раз — тысяча благодарностей.

Она пустила мисс Пэгг рысью. На повороте тропинки, прежде чем исчезнуть у меня из глаз, она обернулась и движением хлыста простилась со мной.

Я решил, что пора возвращаться в замок. Было уже больше десяти часов; нужно еще переодеться, прежде чем отправиться к графу д’Антриму.

Мой сундук ждал меня в комнате. Уильям развязывал веревки. Пока он возился с ними, я как бы между прочим спросил его:

— Графиня Кендалль ездит верхом?

— Конечно, ваша честь, каждый день.

— Значит, это, должно быть, я ее встретил сегодня утром.

И для точности добавил:

— На вороной кобыле.

Уильям покачал головой.

— Нет, ваша честь, нет. У ее сиятельства белая лошадь.

— Ах, вот как. Кто же та дама, которую я встретил? Блондинка.

— Блондинка? Блондинка, высокого роста, на вороной лошади? Не может быть сомнения, что вы, ваша честь, встретили леди Арбекль.

— Леди Арбекль? — повторил я в недоумении.

— Да, ваша честь.

— Но, скажите мне, вчера вечером, когда мы ехали в замок, мы встретились с лордом Арбеклем, и я говорил о нем с вашим товарищем Джозефом; он мне сказал, что лорд Арбекль холост.

— Джозеф сказал правду, лорд Арбекль не женат. Вы видели сегодня утром не его жену.

— Но кого же?

— Его мать.

Я искоса взглянул на Уильяма.

— Сколько же лорду Арбеклю лет? — сухо спросил я.

— Двадцать шесть. Нужно сказать, что он родился у леди Арбекль, когда она была еще очень молодая: она вышла замуж семнадцати лет. Сейчас она куда ближе к сорока пяти, чем я когда-нибудь буду к годовому доходу в тысячу фунтов. Но вы, ваша честь, сами видели: ей никак нельзя дать столько. Есть здесь одна фермерша, старая Кэтти, она носит нам сыр и масло. Вся сгорбилась, сморщенная, как печеное яблоко. Ну так вот, Кэтти всего сорок восемь. На три года старше леди Арбекль. Нужно самому видеть это, ваша честь, чтоб поверить.

Он почтительно повторил:

— И все-таки — это правда.

Я задумался. Впечатление, что когда-то я видел леди Арбекль, — такое впечатление у меня было в ее присутствии, — я теперь начинал это понимать. Вспомнились черты лица юноши, которого я вчера встретил, его розовые губы: она была похожа на своего сына!

«Все равно, красивая», — прошептал я.

Наступил час предстать перед графом д’Антримом и, может быть, увидать Антиопу. С бесконечным удивлением чувствовал я, что уже не было того волнения, которое, как я ждал, охватит меня в эту минуту.

Там были доктор Грютли, полковник Гарвей и маленький человечек, желтолицый, черноволосый, с моноклем, в очень изящной серой паре. Это — барон Идзуми, делегат Японии.

Полковник Гарвей нас представил.

— О это для меня такая честь — познакомиться с вами, — сказал человечек на чистейшем французском языке, пожимая мне руку. — Я так ценю ваши труды.

Я скромно улыбнулся.

«Да, — пробормотал я про себя, — что же, с вашего разрешения, будем об них говорить как можно реже». Но он продолжал.

— Вместе с Эйном Мак-Нейлом — вы крупнейший в мире кельтовед.

Любезным жестом я остановил поток похвал, который — сразу было заметно — не очень-то нравился д-ру Грютли.