Пять минут спустя, перепрыгнув через низенькую стену во внутреннем дворе, мы большими шагами спускались к Кепель-стрит. Скоро дошли до моста Граттан. Бешено трещали ружья. В черной бурлящей воде реки отражались желтые и красные языки огня, пожиравшего дома на набережной.

Оба мы машинально остановились. На секунду облокотились о перила моста.

Пламя освещало наши лица. На лице моего спутника вдруг выразились изумление и ужас, и я почувствовал, как он схватил меня за руку.

— Ипр! — прошептал он хриплым голосом. — Это Ипр на Лиффей.

Совсем близко от нас ударилась пуля и вернула нас к действительности. Мы двинулись дальше.

— Если не ошибаюсь, господин профессор Жерар?

Я узнал г-на Клерка, одного из руководителей движения, которому я был представлен несколько часов назад в комнате в доме Келли.

Он мирно курил сигару.

— Каково положение? — спросил я.

— Хорошо, хорошо. Мы всюду выигрываем территорию. Сейнт-Стивенс-Грин, суд, магистрат перешли в наши руки. Я только что имел великое удовольствие захватить двадцать пять пленных. Но у вас, наверное, есть какие-нибудь вопросы ко мне? Могу я, со своей стороны, вас спросить: зачем вы здесь?

— Стало скучно в комнате, предоставленной мне любезностью временного правительства. Я приехал в Ирландию за тем, чтобы видеть во всех подробностях развертывающиеся сейчас события. Спать не время.

Он улыбнулся.

— И я так думаю.

— Могу я спросить, где графиня Кендалль?

— Не сумел бы сказать совсем точно. Но вам стоит отправиться на почтамт, на Сакквиль-стрит. — Там находится главная квартира. Графиня Антиопа, наверное, подле Пирса и Конноли.

В вестибюле я встретил Дэни.

— Дэни, — сказал я ему, — я отправляюсь на почтамт. Но я не смею заставлять вас делать еще крюк. Вы только укажите мне...

К большому удивлению, Дэни отказался покинуть меня. Он точно забыл про пудинг, а вместе и про Анни О’Догерти. Объяснение такого факта не замедлило последовать.

— Странные бывают в жизни штуки! Знаете, кого я только что встретил в вестибюле дома Келли, пока вы наверху разговаривали с командиром?

— Кого, Дэни?

— Юджина и Эдуарда О’Догерти, родных братьев Анни. Сами понимаете, какой уж там пудинг на Ганноверской улице. Вы избавили меня от напрасного путешествия, — тем, что просили проводить вас до дома Келли.

— Очень рад, Дэни. Но что же делали братья Анни в доме.

— Келли?

— Что делали? Я чуть не упал, так это меня огорошило. Делали то, что делают все другие. Они только что вышли из боя и опять пошли. Они принадлежат к шинфейнерам, а я и не знал ничего. В конце концов, это их дело, и должен прибавить, в некотором смысле они правы. Но они хватили немножко через край — предложили мне взять ружье и идти драться вместе с ними. Сами понимаете, плохая это шуточка для солдата в отпуску. Постойте-ка!..

Мы вошли в переулок, параллельный Сакквиль-стрит; здесь было совершенно темно, тихо — и эта тишина так странно противоречила яростной борьбе, кипевшей в соседних артериях.

— Поглядите, — шепнул мне на ухо солдат.

Я взглянул и увидел две тени, присевшие на корточках у железной ставни магазина. Было слышно, как поскрипывает какой-то стальной инструмент.

— Ну нет, ну нет! — заревел Дэни.

Он сделал прыжок и схватил грабителей. Он колотил их друг о дружку и все приговаривал:

— Нет, это не выйдет! Нет, это не выйдет!

Я подоспел к нему на помощь. Но эти двое старались вывернуться. Они боролись молча, отчаянно. Бешеные крики Дэни наполняли улицу.