— Оказалось, — объяснил Честер, — что все свои расходы он пускал на расходы компании, чего делать нельзя было.

— Обман налоговой, — понял Энди.

— И это тоже, — согласился Честер. — Основная проблема заключалась в том, что он крал у компании. Это деньги акционеров, которые считаются прибылью, дивидендами, а они все это высасывали из компании, он и еще четверо руководителей на самом верху.

— Я помню такое! — воскликнула Анна Мари. Это не тот седовласый мужчина, который выступал перед Конгрессом?

— Анна Мари, — фыркнул Энди, — каждый седовласый мужчина, у которого есть костюм, когда-то выступал перед Конгрессом.

— Тем не менее, вы правы, — подтвердил ее догадки Честер. — Монро Холл был одним из тех, кто предстал на слушании по поводу этики ведения бизнеса.

— И что произошло? — спросил Энди. — Этот Холл занял твою бывшую камеру?

— Без шансов, — сказал Честер. — Этих ребят трогать нельзя, каждый из них окружен рвом, заполненным голодными адвокатами. Он все такой же толстый и счастливый у себя в Пенсильвании. — Но вот в том-то и дело, — сказал он, и Анна Мари заметила, как он снова начинает злиться. — После сделки, которую он заключает, — объяснил Честер, — он должен сделать возврат, частичный возврат, частичный потому, что он должен указать на бедность, а поскольку он не может указать на себя, так как у него хобби на несколько миллионов долларов, он перечисляет его — и тут вычитается из налога благотворительность, кстати говоря — в фонд. И угадайте, кто является фондом. Я имею ввиду, если немного покопаться.

— А причем тут ты? — не понял Энди.

— Фонд берет на себя техобслуживание коллекции, — сказал Честер, — с помощью каких-то федеральных денег на образование, а фонд не может нанимать бывших преступников.

— Значит тебя выперли, — догадался Энди.

— Отовсюду. Работы нет, медицинской страховки от СомниТека нет, отчислений в пенсионный фонд нет, ничего больше нет. Я просил у него, с учетом, как ответственно я подходил к своей работе, найти для меня хоть какое местечко, но ни с того, ни с сего, меня не пускают на территорию, никто со мной не хочет разговаривать даже по телефону.

— Уффф, — выдохнул Энди.

Честер покачал головой. Моя первая карьера восстановлению не подлежит, вторая карьера все еще подразумевает некоторые риски, и я не очень-то хочу работать в автосервисе в Манхэттене, размахивая в аэропорту табличкой: «Пембрук».

— У тебя есть другая идея, — понял Энди.

— Есть.

— И она подразумевает мое участие, — продолжил свою мысль Энди.

— Очень на это надеюсь.

— Что ты хочешь украсть? — спросил Джон.

— Его гребаные машины, — злобно прошипел Честер. Он кивнул Анне Мари и сказал:

— Прошу прощения за мой французский.

3

— Я вот что тебе скажу, — сказал Монро Холл. — Давай устроим вечеринку.

— Они не придут, — ответила Алиция и прошла мимо него в сторону лестницы.

Монро стоял наверху лестницы в западном крыле холла, особо ни о чем не размышляя, когда его жена вышла из музыкальной комнаты с треугольником в руке. Когда он ее увидел, мысль, блуждавшая в его голове, наконец, сформировалась: он уже тысячу лет хотел закатить большую вечеринку.