|
Это было логично и вполне объяснимо. Но меня озадачило другое открытие: левая нога, в которую я получил добрый заряд тока, оказалась в полном порядке. Я придирчиво осмотрел бедро, ожидая увидеть следы глубоких проколов, оставленных иглами конденсатора, однако, ничего подозрительного на коже так и не обнаружил. Кровь, попавшая на штанину и оставшаяся там бурым пятном, убеждала меня в истинности воспоминания, но глаза и субъективные ощущения заставляли сомневаться в том, что всё это на самом деле имело место. Я долго размышлял над сделанным открытием, пытаясь понять, что же может оно означать и в конце-концов пришёл к заключению: существует лишь одно логичное и приемлемое во всех смыслах объяснение обнаруженному противоречию — между событиями на чердаке сумасшедшего дома и моим появлением в окрестностях Аль-Кайды прошло куда больше времени, нежели казалось мне в силу субъективного восприятия. Я побывал в некоем месте, где меня подвергли медицинской реабилитации, облачили в скафандр, поместили в «торпиллёр» и выбросили поблизости от спутника Зухрияра.
Вот только никаких воспоминаний о пребывании в этом загадочном месте в моей светлой голове не запечатлелось. На станции «Стальной верблюд» я провёл не очень много времени — чуть больше семи часов. Скоротать вынужденное безделье мне помог командир челнока, оказавшийся доброжелательным и разговорчивым человеком. Мы сидели с ним в большом остеклённом зале, куда выходили двери причальных терминалов. Через прозрачный купол не составляло труда рассмотреть корабли, стыковавшиеся с орбитальной станцией, благодаря чему я узнал «Наварин» ещё до того, как сквозь отъехавшую в сторону бронированную дверь к нам вышел Костяная Голова. В руках Константин держал пенал, подобный тем, в каких обычно транспортируют разного рода хрупкие грузы, скажем, медикаменты или спиртные напитки. Только привёз в нём Костя вовсе не выпивку, а деньги. Признаюсь, это был как раз тот случай, когда я расстался с деньгами без малейшего сожаления, а скорее даже с радостью. Командир челнока со своей стороны тоже оказался несказанно рад, получив из моих рук миллион шестьсот тысяч УРОДов. От души поблагодарив доблестного защитника зухриярского неба от метеоритной угрозы, я попрощался с ним и не мешкая прошёл внутрь «Наварина». — Шерстяной разработал метод нейтрализации нанороботов в моей крови? — именно с таким вопросом обратился я Константину, когда за нами закрылась дверь шлюза. — Ничего он не разработал, — махнул рукой Костяная Голова. — Ты вообще-то зря на него полагаешься, атаман! Ничем он тебе помочь не сможет, верняк говорю! Я когда ещё был совсем маленький, с большой головой и подвижными ушами и то соображал в аналитической химии лучше него. Полетели-ка лучше в Донскую Степь, обратимся там к настоящим знатокам. — А я верю Радаеву, он толковый казак. Волосы, правда, как проволока торчат, но зато за бабами не волочится. Константин задумался над моими словами, видимо, что-то его в услышанном насторожило. Наконец, после внушительно паузы, ответил: — Ну, раз уж ты вспомнил о Наталье… могу сказать, что она очень протестовала против того, чтобы мы оставили тебя возле Октагона. Требовала, чтобы мы бросились атаковать «цивилизаторов». Круглов рассказывал нам, что еле её унял! Во как! Жаль меня не было рядом, я бы сам с удовольствием её унял! — Где она сейчас? — Весь курень собрался на станции «Претория», что возле звезды Каома в галактике Капельмейстер. — Знаю такое место. — Наталья Тихомирова находится на борту «ДнепроГЭС» а… хотя, по-моему, это несправедливо! Надо будет забрать её у Круглова. Я тут сочинил новую балладу, хочу, чтобы она послушала. Называется «Гвозди из ревеня». |
