И уже другим голосом — сухим и официальным — она пояснила изумлённому персоналу:

— У господина Рейсфедера трудности в ориентации в пространственно-временном континууме. Поэтому он всегда носит с собою компас, будильник и отвес. А в любом новом месте ему требуется некоторое время на привыкание.

Наташа, склонившись над креслом, в котором я сидел, попробовала забрать из моих рук будильник и компас, но я их не отдал. Может, ещё раз наклонится?

Впереди, сопровождая к нас к местному шефу, засеменила невысокая пожилая дама, всем своим видом дававшая понять, что она здесь большой начальник, не иначе, как главный подавальщик кофе. Процессия наша успешно преодолела пять дверей, за каждой из которых я встречал присутствующих очередным гуканьем, рыком и пуканьем. Одним словом, развлекался сообразно своему пониманию этого дела. К тому моменту, когда кресло моё вкатилось в кабинет главного местного начальника, я успел засунуть в рот свисток и порадовал себя отчаянной соловьиной трелью. Сопровождавшая нас дама вздрогнула, видать, она понятия не имела о тех домашних заготовках, что разработаны бывалыми казаками на случай проведения конфликтных переговоров.

Местный шеф, судя по всему, тоже немало удивился моему озорному свисту. Сначала он подался было из-за стола нам навстречу, но в через долю секунду решил не подходить ко мне близко. Он резко сдал назад, уронил свой зад обратно в кресло и на вполне приличном русском языке обратился к нам:

— Здравствуйте! мы вас ждали. Прошу вас располагаться по своему усмотрению.

Дяденька был плешеват — да что там плешеват! — он был откровенно лыс и отражал полированным теменем свет маленьких лампочек, укреплённых над его рабочим местом. Сопровождавшая нас дама прошла к месту руководителя и села подле его стола, очевидно, ей надлежало присутствовать на переговорах в силу своего служебного положения.

— Мадам Кристина Бульдозер-Циннес, — представил её банкир.

— Господин Кацик-Боцик Рейсфедер! — Ола в ответ представила меня и последовала примеру мадам Кристины, сев напротив неё; женщин разделял стол, на который они положили руки и вперились друг в друга внимательными взглядами. Наташа же не отходила от меня ни на шаг, исправно выполняя отведённую ей роль патронажной сестры.

Ола, видимо, произвела на хозяина банка определённое впечатление: мужчина почти не сводил с неё глаз. На меня же он, напротив, почти не смотрел. Я лихо прокатился по огромному, выложенному полированным порфировым мрамором, кабинету, подудел ещё в свисток, затем выплюнул его и провозгласил:

— Коньяку! И тёлок!

— Сейчас коньяк подадут, — отозвался хозяин кабинета, — Может, кто-то желает кофе, обычного чая или чая из листьев «крапчатой коки»?

— У нас свой коньяк, — с улыбкой ответила Ола. — Господин Рейсфедер любит коньяк внутривенно. Что касается «тёлок», господин Рейсфедер, то заказанные женщины ждут в отеле «Ритц».

Тут хозяин банка впервые посмотрел на меня с интересом. Интерес его только усилился, когда он увидел, как Наташа вынула из санитарного пакета иглу, соединила её прозрачной трубкой с бутылкой пентофталевого «наполеона» и, воткнув иглу мне в шею, подняла бутылку над головою, наподобие капельницы. Браво, Наташенька, хорошая работа, сразу видно, что с Ольгой Анатольевной Зубовой вы не зря отрабатывали все эти мелочи до автоматизма. Поведенческие элементы очень важны для придания должного правдоподобия нашей маленькой комедии.

— А-а-а… — простонал я с чувством глубокого и искреннего внутреннего удовлетворения и добавил от себя.