— Это точно. Гадкое настоящее растянется навечно, — согласился он, — Что ищете? Я имею в виду не потерянный смысл жизни…

— За свои деньги я желал бы получить полный катарсис.

— Могу предложить высокооктановый «метил-глобулиновый гематоген» из крови неполовозрелых кожоперов. Переживёте без постороннего вмешательства катарсис, нирвану и оргазм сразу, одновременно и пожизненно.

— Не надо мне крови кожоперов. Мне простого русского «шила»!

— Яволь, мон женераль, как скажете! В гранёный стакан или в ботинок? — заметив мой недоумённый взгляд, бармен поспешил пояснить. — У нас есть керамические ботинки для спиртных напитков. Там их можно поджигать или пускать кораблики…

— Нет уж, давайте в стакан!

— Как угодно. А что из закуси?

— Тарелку чмыхадорских анчоусов и гарпун.

Расплатившись с барменом и дав тому щедрые чаевые, я как бы между делом спросил:

— А Хайри Маус тута?

— Наш мышонок? — бармен окинул взглядом помещение. — Не-е-ет, не видно её.

— Если появится, шепните ей промежду глаз, что я пришёл от Гнука.

— Не проблема, — заверил бармен, — У меня масса лишних слов, могу и шепнуть!

Я сел за один из дальних столиков и с горячностью измученного жаждой верблюда припал к стакану. Бодрящая свежесть родного напитка как это обычно бывало прежде, наполнила меня несокрушимым оптимизмом и твёрдой верой в то, что в конечном итоге все океаны окажутся по колено. Просидел я так не очень долго, во всяком случае все переливы собственного внутреннего мира так и не успел изучить досконально и окончательно. Стул подле отодвинулся и на него опустился маленький, юркий мужичонка в длиннополой полосатой засупонке.

— Так где же старина Гнук? — спросил он непринуждённо.

Я оторвал взгляд от дна стакана. Мужичонка не понравился мне ни своим бегающим взглядом, ни засаленными рукавами одежды, а главное — теми невидимыми, но явственно уловимыми флюидами шакальей трусости, что распространял вокруг. Кроме того, он слишком по-панибратски подсел ко мне, а это в любой ситуации не есть вери гуд.

— Старина Гнук сидит в клетке на грузовой палубе моего корабля, — спокойно ответил я. В конце-концов, любой прямо поставленный вопрос всегда заслуживает прямо уложенного ответа.

— Вот как? — мужичонка в полосатом как будто бы растерялся. — А тогда ты чего сюда притащился?

— Хотел повидаться с Хайри Маус.

— Она не будет с тобой разговаривать без Гнука!

— Правда? А мне всё равно! Я посижу здесь ещё пять минут, допью свой стакан, потом спокойно уйду… а ещё через десять минут Гнук выйдет в открытый космос без скафандра. А Циклопис Хренакис останется сидеть на Даннеморе. Какие проблемы, это ж не я там сижу, правда?

Сморчок в полосатой засупонке какое-то время внимательно рассматривал меня, а потом механически повторил:

— Какие проблемы, да?

И словно бы искусственно возбуждая свою ярость, зашипел:

— А вот у меня есть план получше: сейчас мы с тобою пройдём на борт твоего корабля и ты выпустишь Лориварди! А не то…

Он сделал эффектную паузу и, шевельнув рукою, показал мне ствол спрятанного в рукаве термодинамического пистолета. Ха, умник!

— Я вижу, придурок, у тебя горячая голова… — негромко ответил я.

— Ага, ещё какая!

— Много в космосе было горячих голов, теперь все они сложены в моём холодильнике.

— Весёлая шутка, расскажешь вчера мамочке, если, конечно, жив будешь!

— Это не шутка, придурок! Если ты опустишь взгляд под стол, то увидишь двуствольный «канделябр», нацеленный прямо тебе в мошонку.