Опускались мы на Даннемору круто, можно сказать, падали по баллистической кривой. Плазменное облако в атмосфере безжалостно подкоптило полированный керамический нос «Фунта изюма». На последнем этапе, на высоте тридцати километров, я начал активно подтормаживать. Быстро и легко погасив набранную скорость, я перевернул «Фунт изюма» дюзами вниз и на высоте в пять условно-земных километров повёл его вдоль береговой черты, работая прямоточными двигателями.

Мы вовсе не собирались садиться на сушу. Ха-ха, в этом-то заключалась милая и остроумная задумка Хайри Маус, убедившая меня в том, что с головой у этого гермафродита всё в порядке. При посадке на заросший тропическим лесом континент, нас легко бы заметил первый же автоматический зонд, посланный на замену сбитым. Место нашей посадки выдаст выжженная проплешина, да и сам семидесятиметровый корабль всяко окажется несколько больше самой большой иголки.

Поэтому мы опустились в океан почти в километре от берега, там, где глубина шельфа достигла ста метров. Выпущенные опоры надёжно оберегали дюзы посадочных двигателей от соударения о дно, а весёлая океанская волна накрыла нас своим пенным барашком. Под тридцатиметровой толщей воды, укрывшей керамический нос «Фунта изюма», мы могли не бояться бдительного ока «цивилизаторов», нацеленного на планету.

Красиво получилось, технично, надёжно и нестандартно. В хорошем значении этого слова.

Примерно час ушёл на то, чтобы дождаться пока осядет на дно взмутнённый ил. После этого мы получили возможность оглядеться и адаптироваться к силе тяжести. Увеличенное притяжение казалось почти незаметным, даже Натс сказала, что не чувствует его. Однако, я прекрасно знал, что за такими поспешными оценками скрывается лишь субъективность человеческого восприятия: на самом деле люди устроены так, что в условиях увеличенного притяжения они очень быстро устают носить даже самих себя. Если человек в детстве не жил на планете с повышенной силой тяжести, в зрелом возрасте у него мало шансов полностью адаптироваться к увеличенному весу собственных внутренних органов. Физиология, однако!

Так что обольщаться на сей счёт не стоило. У меня был за плечами немалый опыт работы на планетах с увеличенной по сравнению с земной силой тяжести и я никаких иллюзий на сей счёт не испытывал.

Согласно заранее выработанному плану, мы выпустили небольшой буй, которому надлежало сыграть роль нашего часового: на его борту находилась система контроля за водной поверхностью, а также мощная радиостанция, которая должна была послужить резервным каналом для связи с товарищами, оставшимися в космосе. Кстати, после расстрела PQ-17 вооружённые корабли нашего куреня должны были сбросить на Валла-Валла станцию-ретранслятор, для обеспечения сверхсветовой связи с нами, а «Таллин» (с одной буквой «н») — сесть на Левенворт и, используя голографический проектор, замаскироваться. В случае каких-то фатальных неприятностей, обуславливавших невозможность взлёта «Фунта изюма» с Даннеморы, Павлу Усольцеву надлежало осуществить нашу экстренную эвакуацию.

Впрочем, что там делали товарищи в космосе, нас сейчас беспокоило мало. В этой операции каждый имел свою задачу и исполнял свой манёвр. Нам же надлежало высадиться на сушу. Высадку мы осуществили методом всплытия в легководолазном снаряжении. Первым, как нетрудно догадаться, пошёл Костяная Голова, человек, который всегда выступал щитом и мечом нашего куреня. Он управлял мини-торпедой, игравшей роль тягача нашего подводного каравана. К торпеде крепились три вместительных контейнера с уложенным в них снаряжением для действий на суше. А уж к самим контейнерам прицепились все мы, то есть десант.

Пандус, с которого мы сходили, располагался на отметке «семьдесят пять метров», таким было расстояние до поверхности океана.