ЛАТИМЕР. Так может, не стоит отбирать ее у него?

ДОМИНИК. Как-то в воскресенье я заглянул в словарь, сэр. Эту болезнь описывается, как «анормальная сухость во рту».

ЛАТИМЕР. Я же сказал, что мне нужно что-то оригинальное, Доминик.

ДОМИНИК. Совершенно верно, сэр.

Оба замолкают, глубоко задумывавшись.

ЛАТИМЕР. Может, понадеяться на озарение, которое придет в нужный момент?

ЮСТАСИЯ (за сценой). Доминик! Доминик!

ЛАТИМЕР. Быстро! (Подталкивает его к двери). Задержи ее светлость на несколько секунд. Я должен занять соответственное положение.

ДОМИНИК. Да, сэр (выходит).

ЛАТИМЕР ложится на диван и начинает постанывать; кладет руку сначала на живот, потом на голову, наконец, на локоть другой руки. ЮСТАСИЯ не приходит. Он осторожно поднимает голову. Комната пуста.

ЛАТИМЕР (разочарованно). Зря старался! (Слышит шаги, тут же укладывается на диван).

Входит Анна, в шляпке, с чемоданом в руке. Уже находится у самой двери, когда слышит стон. Она останавливается. Еще один стон. Анна ставит чемодан на пол, с озабоченным видом идет к дивану.

ЛАТИМЕР. Ох, бедная моя… э… голова (прижимает руку ко лбу).

АННА (в тревоге). Что с вами? (Опускается у дивана на колени).

ЛАТИМЕР. Ох, моя… (Радостно). Ой, Анна, это вы? (Садится).

АННА (все еще озабоченно). Да, но что с вами?

ЛАТИМЕР (отмахиваясь). Ничего, ничего. Легкая невралгия.

АННА. Вы так меня напугали!

ЛАТИМЕР. Правда? Уж извините меня, дорогая Анна.

АННА. Вы так жалобно стонали. Я подумала… я не знала, что с вами… (сочувственно). Вам было очень плохо?

ЛАТИМЕР. Не так плохо, как могло показаться по стонам.

АННА (снимает перчатки). Я знаю, какими тяжелыми бывают приступы невралгии. С отцом иногда такое случается. Тогда мне приходится их снимать (перчатки сняты). Позволите попробовать?

ЛАТИМЕР (смущенно). Анна!

Она наклоняется над ним и начинает поглаживать лоб подушечками пальцев. Он смотрит на нее снизу вверх.

АННА. Закройте глаза.

ЛАТИМЕР. Но мне не хочется.

Она смеется.

АННА. Скоро боль уйдет.

ЛАТИМЕР. Лучше бы ей не спешить.

АННА (вновь смеется). Лица так забавно выглядят, если смотреть на них внизу вверх, не так ли?

ЛАТИМЕР. У вас самое удивительное личико, которое я когда-нибудь видел, глядя снизу вверх, Анна.

АННА (радостно). Правда?

ЛАТИМЕР. Почему вы надели шляпу на подбородок? (Она смеется). Почему вы вообще надели шляпу?

АННА. Я хотела уйти.

ЛАТИМЕР. Не попрощавшись?

АННА (стыдясь). Я… думаю, что да.

ЛАТИМЕР. Анна!

АННА (торопливо). Я бы написала.

ЛАТИМЕР. Прислали бы открытку?

АННА. Письмо.

ЛАТИМЕР. С благодарностями за оказанное гостеприимство и подписью, искренне ваша.

АННА. Но я действительно вам благодарна.

ЛАТИМЕР. И постскриптумом: «Я никогда больше вас не увижу».

АННА. С постскриптумом: «Я никогда не забуду».

ЛАТИМЕР. Но вы должны забыть.

АННА (после паузы). Так будет лучше?

ЛАТИМЕР (медлительно). Все одинаково. Все всегда одинаково. Невозможно даже представить себе, что возможны хоть какие-то изменения. И через сотню лет мы останемся такими же. Вы, быть может, чуть устанете, у вас будут болеть пальцы, а я буду спокойно лежать, всем довольный, счастливый.

АННА. У вас есть еще минута… не больше.

ЛАТИМЕР. Тогда я сразу пойду к аптекарю и попрошу отвесить на три пенса пальчиков Анны. (Они замолкают. Потом Анна перестает гладить лоб Латимера и прислушивается). Что такое?

АННА. Я что-то слышу. Вроде бы шепот.

ЛАТИМЕР. Не оглядывайтесь.

ЛЕОНАРД и НИКОЛАС, в пальто и шляпах, на цыпочках входят в комнату.