Принцесса Аделаида играла при дворе весьма незначительную роль и тем не менее она была дочь короля.

Итак, как Луи ни стремился к тому, чтобы церемония представления мадам дю Барри состоялась, дело это оказалось не таким уж простым. Все время возникали какие-то препятствия.

Всякая другая женщина на месте невозмутимой Жанны решила бы, что ей не суждено занять место мадам де Помпадур, но Жанна просто отметала прочь все затруднения; встречавшиеся на ее пути, и, не обращая особого внимания ни на какие интриги, брала уроки хорошего тона у Вестриса, самого знаменитого учителя танцев во всей Франции, и продолжала вызывать у короля восхищение собою.

Ришелье открыто выказывал себя ревностным сторонником Жанны дю Барри и лично заказывал для нее наряды. Мариньи, брат мадам де Помпадур, также доказал, что он на стороне Жанны, распорядившись, чтобы дворцы Беллевью, Марли и Шуази заново обставили, украсили и подготовили к приему новой фаворитки короля.

Все это, конечно, было неплохо, но пока не нашли поручительницу, представление Жанны не могло состояться. И, несмотря на то, что король предпринимал немалые усилия, чтобы преодолеть эту проблему, ни одна придворная дама не решалась взять на себя столь большую ответственность.

Свои услуги предложила баронесса Монморанси, но запросила за это фантастическую сумму в качестве вознаграждения. Луи отказался от предложения баронессы Монморанси. Согласиться выплатить баронессе названную ею сумму значило бы оскорбить мадам дю Барри.

Следующей была графиня де Беарн. Ее запросы были гораздо скромнее, и дело казалось улаженным. Но когда о решении графини стало известно всему двору, она подверглась суровому осуждению со стороны партии Шуазеля. Дофин и принцесса Аделаида и, конечно же, Виктория и Софи столь открыто выражали свое презрение к ней, что в последний момент графиня де Беарн спасовала и притворилась, что повредила лодыжку. Пришлось опять отложить церемонию. После этого рискнула взять на себя роль поручительницы мадам д'Алоньи. Это страшно раздосадовало принцессу Аделаиду. Мадам д'Алоньи видела, какое возмущение вызвало поведение графини де Беарн, однако дерзко вызвалась сделать то, от чего графиню удержал здравый смысл.

— Я покажу ей, что значит пренебрежительно относиться ко мне, — сказала Аделаида своим сестрам.

И показала, да так, что через некоторое время мадам д'Алоньи жалела не только о своем согласии быть поручительницей Жанны, но и о том, что вообще родилась на белый свет. Во время церемонии приема у принцессы Аделаиды мадам д'Алоньи, как того требовал этикет, опустилась на колени и поцеловала край платья принцессы, ожидая, пока та не разрешит ей встать с колен. Аделаида же взяла да просто отошла от мадам д'Алоньи, оставив ее стоящей на коленях и не смеющей встать, не получив на то позволения.

Оказаться в таком положении было чем-то вроде ночного кошмара. Мадам д'Алоньи растерялась: Не зная, что ей делать, она так и оставалась стоять на коленях. Окружающие взирали на нее, подняв от удивления брови, пока, вся сгорая от стыда, она не вскочила на ноги и не поспешила убраться восвояси.

Вот так же, поняла тогда мадам д'Алоньи, ее унизят потом на церемонии представления мадам дю Барри, если она не отступится от своего намерения.

И мадам д'Алоньи заявила вскоре, что, несмотря на щедрое вознаграждение, вынуждена отказаться от взятой было на себя миссии.

Король терял терпение и становился зол, и даже Жанна стала задумываться над тем, а состоится ли вообще когда-нибудь эта церемония. Луи, однако, не мог допустить, чтобы его желания и стремления остались неудовлетворенными. Он послал за графиней де Беарн и объявил ей, что — хочет она того или нет, — но ей придется формально представлять ему мадам дю Барри и пусть она готовится к этому.