— Мне надо было повидаться со стариком Грэмптоном.

Грэмптон Санз и Хендерсон — это наши поверенные.

— Я думал о доме. Он должен перейти к тебе. Что ты станешь с ним делать? Надеюсь, ты никогда не продашь его.

— Нет, папа. Не продам.

— Надеюсь, в нем всегда найдется место для твоей мачехи, пока она жива. Я ее обеспечил. И, конечно, есть еще твой кузен Джон. Я уже давно почти ничего о нем не слышал. Но ведь он — Мэллори. Так что я полагаю, в действительности, дом должен отойти к нему, если ты вдруг не захочешь жить здесь. Разумеется, пока жива твоя мачеха, этого не будет.

— Вы говорите так, словно собираетесь умирать, папа.

— Я еще долго не собираюсь этого делать. Но я хочу убедиться, что все в порядке. А ввиду того, что случилось с Чарлзом… — Голос отца прервался.

Я взяла отца за руку и сжала ее. Мы редко показывали друг другу свои чувства. Не люблю я таких разговоров. Звучит так, что отец чуть ли не собрался умирать.

Это был странный вечер. Над домом навис ужасный мрак, и только когда я убегаю к Магнусу, он немного рассеивается.

Быть такой счастливой и одновременно знать, что в любой момент тебя может постичь трагедия — это заставляет меня задуматься. И в таком раздумчивом настроении я обращаюсь к моему дневнику.

Отец лежал на спине, лицо его было белым и застывшим. Я тронула его лицо. Оно было совсем холодным. Я посмотрела на мачеху и сказала:

— Он… умер.

— Этого не может быть, — твердила она, словно умоляя меня согласиться с ней. — У него и раньше бывали такие припадки.

— Такого еще никогда не было, — отозвалась я. — Надо послать за врачом.

Мачеха упала в кресло и закрыла лицо руками.

— Ох, Энн Элис, этого не может быть. Не может быть. Я испытывала поразительное спокойствие. Все было так, словно я была к этому готова.

— Я немедленно отправлю кого-нибудь из слут за врачом, — сказала я.

Я вышла и оставила мачеху с отцом. Экономка вернулась вместе со мной. Увидев отца, она заплакала. Мачеха же сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Я подошла к ней и обняла за плечи.

— Вы должны взять себя в руки, — сказала я. — Боюсь, что он мертв.

Мачеха жалобно посмотрела на меня:

— Он был так добр ко мне, — дрожащим голосом произнесла она. — Он… у него и раньше бывали эти припадки. Может быть…

Я покачала головой. Почему-то я не могла оставаться в этой комнате. Я вышла, оставив ее одну. Подошла к парадной двери и встала лицом к Грину в ожидании доктора. Пока он пришел, казалось, прошло много часов.

— Что случилось, мисс Мэллори? — спросил врач.

— Отец. По-моему, он умер ночью.

Я отвела врача в комнату, где царила смерть. Он осмотрел отца, но ничего не сказал. Выйдя из комнаты, врач заметил:

— Он так и не оправился от потрясения, узнав о смерти вашего брата.

И вот я сижу, положив перед собой дневник, и записываю печальные события этого дня. Я все время думаю об отце, о том, как он изменился, женившись на мачехе, и с ее помощью мы стали больше семьей, чем когда-либо.

Он прожил свои последние годы счастливо. И это ее заслуга. Я должна быть благодарна. Хотелось бы, чтобы я смогла.

А теперь отец умер. Я никогда больше не увижу, как он дремлет в своем кресле, сидит во главе стола, излучая довольство своей семейной жизнью.

В доме царит мрак. А скоро нам предстоят еще похороны. Надо одеться во все черное. Мы пойдем в церковный двор, прослушаем проповедь, будем смотреть, как опускают гроб в могилу, и будет звонить колокол.