А потом мы вернемся в дом… Другой дом. Как он может оставаться прежним без отца?

Как теперь все будет? Мне трудно это представить. Мачеха будет жить здесь. И Фредди. А я потеряла отца и брата. Однако в доме Мастерса в Большом Стэнтоне у Магнуса есть небольшая комната. Он будет думать обо мне так же, как я о нем. И нечего бояться, потому что он здесь… А если бы не Магнус, мне надо было бы бояться? Я делаю паузу, чтобы подумать об этом? Да, по-моему, надо было бы. Но чего? Мрачного дома, дома смерти? Или жизни без отца?

Почему меня это так тревожит? Однако бояться нечего. Магнус здесь. Ждет дня, когда мы будем вместе.

Сразу после смерти отца мачеха впала в прострацию. Она по-настоящему заболела. Я никогда прежде не видела, как она плачет, но об отце она плакала. Наверное, она действительно любила его. Впрочем, она всегда вела себя так, словно любила его, но я никогда этому не верила. Мне она так не понравилась с первого дня, когда приехала сюда, что ни что из того, что она делала, не могло развеять мою неприязнь.

Я думала, мачеха будет слишком больна, чтобы присутствовать на похоронах, однако она заставила себя встать, надела вдовий траур — совершенно черное платье. Ей это не идет. Она из тех женщин, кому нужны яркие цвета.

Казалось, траурный колокольный звон продолжался целую вечность. Катафалк, лошади с черными перьями, служители в строгих высоких шляпах и черных сюртуках, кортеж смерти… Все это усугубляло нашу потерю.

Почему людям обязательно надо так возвеличивать смерть? — спрашиваю себя я. Не лучше ли было бы тихо опустить отца в могилу?

Я стояла по одну сторону мачехи, Фредди — по другую, держа ее за руку. Мачеха слегка опиралась на меня, время от времени прикладывая платок к глазам.

Когда мы уезжали, поглазеть на нас собралась кучка деревенских жителей. Я услышала, как кто-то сказал:

— Бедняжка. Она была так счастлива с ним. Было просто приятно смотреть на них вместе. А теперь он ушел навеки.

Мачеха услышала эти слова и, казалось, задохнулась от наплыва чувств.

Служба в церкви была короткой, и я была этому рада.

Мы вышли из церкви вслед за гробом. Я слушала, как падают на гроб комья земли. Мачеха бросила на него букет астр. Схватила меня за руку и сжала ее.

А потом я подняла глаза. Чуть вдалеке от собравшихся вокруг могилы стоял Десмонд Фидерстоун.

Сердце мое учащенно забилось. Я вдруг ощутила страх. Взгляд его был прикован к лицу мачехи.

Когда мы отошли от могилы, Фидерстоун присоединился к нам.

— Дорогие, дорогие дамы, — сказал он. — Я услышал о печальном событии. И приехал, чтобы выразить соболезнование вам обеим.

Я ничего не ответила. Мачеха тоже. Она ускорила шаг Насколько я поняла, ей хотелось, чтобы он отстал. Однако Фидерстоун не отстал, и когда мы подошли к экипажу, которому предстояло отвезти нас назад, он по-прежнему был рядом. Он помог нам сесть в экипаж и отступил со скорбным выражением лица. Однако, когда он кланялся, я заметила какой-то блеск в его глазах.

Страшный день позади, а перед моими глазами все еще Десмонд Фидерстоун, стоящий рядом с могилой. Почему-то даже сейчас от этих воспоминаний меня мороз подирает по коже.

Магнус — это моя жизнь. Он поднимает мне дух. Он делает меня счастливой, заставляет забыть страхи. Я езжу к нему каждый день. Мы строим планы. Он говорит, что теперь осталось совсем недолго до того, как мы поженимся. И тогда мы уедем вместе.

Иногда у меня возникает странное чувство, что какие-то силы пытаются разрушить мое счастье с Магнусом и что для меня планируется что-то еще… Что-то ужасное.

Когда было зачитано завещание отца, я обнаружила, что он был довольно состоятельным человеком. Само по себе дело изготовления карт было процветающим.