— Но ведь это изменит их! Я думала, что их счастье объясняется простотой их жизни, а мысль о том, что они обойдутся без золотых горшков, продавая их торговцам, как-то портит мечту.

— Мы поедем и вместе разберемся, что нам делать. Пока мы вместе, я буду счастлив.

— Жаль, что сейчас еще не апрель.

— Может, нам пожениться раньше?

— О… а это можно?

— Энн Элис, ты что, действительно боишься?

— Н-нет… В общем-то, не очень. Наверное, я слишком стремлюсь начать новую жизнь вместе с тобой.

Мы засмеялись, поцеловались, обнялись. Время, что мы проводим вместе, для меня всегда совершенно счастливое. Пока я писала, я услышала шаги на лестнице. Я прислушалась. Раздался тихий стук в мою дверь. Я поспешно сунула дневник в ящик. Это была мачеха.

— Я знала, что ты еще не спишь, — сказала она.

— Вы очень бледны, — заметила я. — Вам нездоровится?

Говоря это, я раздумывала, не нарочно ли она выглядит нездоровой. Я знала, что у нее были таинственного вида баночки с лосьонами и кремами, которыми она умащивала кожу, и мне пришло в голову, что она могла выглядеть бледной или румяной в зависимости от настроения. Мачеха притронулась к голове.

— У меня головные боли. С тех пор, как умер твой отец. Я должна была догадаться, что он долго не протянет. Но ведь казалось, что ему действительно лучше. Я должна была быть готова к этому. Однако, когда все случилось, это было таким потрясением. Иногда у меня такое чувство, что я никогда не оправлюсь.

Она печально улыбнулась мне.

— Этот дом траура — не место для юной девушки.

— Вы хотите сказать для меня. Но ведь это мой дом. А он был моим отцом.

— Дорогая Энн Элис, я знаю, что когда впервые приехала сюда, ты меня отвергала. Ты ведь была так привязана к мисс Брей, правда? А прийти на смену любимице всегда трудно.

Я молчала, и она продолжала:

— Я старалась сделать что могла. По-моему, ты возмущалась и тем, что я вышла замуж за твоего отца. Это можно понять. Мачехи часто бывают не самыми популярными персонажами, правда? Да и как иначе — ведь они заменяют горячо любимую мать. Но я старалась. Возможно, у меня ничего не вышло.

Я не знала, что сказать. И, запинаясь, произнесла:

— Вы сделали отца очень счастливым. Мачеха улыбнулась и снова стала самой собой.

— Да, это мне удалось. И он оставил мне священную опеку.

— Вместе с приличным доходом, я полагаю. Мачеха с упреком посмотрела на меня:

— Об этом я не думаю. Я думаю о тебе. Я воспринимаю эту опеку очень серьезно.

— Нет нужды. Не понимаю, зачем отцу вздумалось это делать. Я ведь уже не ребенок.

— Тебе восемнадцать. Это не такой солидный возраст, и ты всегда вела очень уединенный образ жизни. Отец считал, что у тебя есть склонность к импульсивности, что тебя легко увлечь.

— Ах, он так и сказал?

— Да. Его несколько беспокоила твоя внезапная дружба с Магнусом Перренсеном.

— Ему незачем было беспокоиться, — резко отозвалась я.

— Он боялся, что ты примешь какое-нибудь поспешное решение. В конце концов, ты встречала так мало молодых людей.

— Я часто встречаюсь с соседями, некоторые из них молоды. И мужчины приходят в дом.

— Молодой человек, избороздивший семь морей, даже потерпевший кораблекрушение. Это очень романтично. Твой отец много говорил мне об этом. Он всегда твердил, что Перренсены — хорошая семья, известные картографы, их знают по всей Европе. Но Магнус молод, и ты — тоже. Отец всегда говорит, что если вы обручитесь, помолвка должна быть длительной.