Рано утром полицейский обнаружил меня во дворе у соседей и отвел домой. Он держал меня за руку, когда звонил в дверь. Открыл отец. На папе был его лучший костюм, и даже Джоли надел красивую рубашку на выход и пристегивающийся галстук.

— А мы только что звонили в участок, — просиял отец. — Чертовски быстро работаете!

Он шутил с полицейским, пригласил его выпить кофе. Он осмотрел порез на моем лбу и попытался вытереть запекшуюся кровь, но я отпрянула.

— Тогда сама, Джейн, — сказал он. — Иди наверх и умойся.

Я едва ползла по лестнице вместе с увязавшимся за мной Джоли, слушая, как отец разговаривает с полицейским.

— Мы не понимаем, в чем дело, — жаловался он. — Всему виной кошмары.

— Что он сделал, Джейн? — спросил Джоли, когда я захлопнула дверь ванной.

Я ничего не ответила, но разрешила ему посмотреть, как я обрабатываю порез бактином. Он подал мне пластырь. И я совсем не удивилась, что рана имеет форму креста.

Я сказала Джоли, что хочу в туалет, и вытолкала его за дверь. Потом снова заперлась и стянула через голову ночную сорочку. Разорвала ее на клочки и выбросила в мусорную корзину. С внутренней стороны двери висело зеркало, в которое смотрелась мама, когда наряжалась в ресторан или в кино. Я слышала, как внизу смеялся отец. Я вглядывалась в зеркало, ожидая увидеть очертания именно тех частей тела, которые ненавидела, — но я стояла перед зеркалом высокая, тощая, опустив руки вдоль тела. По незнакомому ритму биения сердца я ощущала, что стала другим человеком. И не могла понять, почему же в таком случае выгляжу точно так же?

43

Джейн

Я пообещала Ребекке, что она сама сможет распланировать наш день в Чикаго. Что касается меня, то у меня совершенно не было настроения. Прошлой ночью я почти не спала, и поскольку я ночью кричала, испугавшись кошмаров, Ребекка тоже не выспалась. Когда я проснулась, дочь сжимала меня в объятиях.

— Проснись, ну проснись же, — снова и снова повторяла она.

Когда я очнулась, то не стала рассказывать ей, что мне приснилось. Сказала, что крушение самолета. А утром, когда она принимала душ, я позвонила Джоли.

После разговора с братом я была настроена ехать прямо в Массачусетс. К черту Джоли и его письма, к черту мое неумение строить маршрут путешествия! Согласно карте Соединенных Штатов, мы могли бы приехать в Массачусетс уже завтра утром. В машине я спросила мнение дочери. Ожидала, что она ухватится за предложение: я же видела, как она считает, сколько еще осталось проехать штатов, когда думает, что я не вижу. Но Ребекка потрясенно посмотрела на меня.

— Мы уже столько проехали, ты не можешь бросить все на полпути!

— Какая разница? Ведь наша цель — попасть в Массачусетс, — удивляюсь я.

Ребекка смотрит на меня, и ее глаза темнеют. Потом она усаживается поудобнее на своем месте, скрестив руки на груди.

— Поступай как знаешь.

И что мне оставалось делать? Я поехала в Чикаго. Даже если бы мы решили ехать прямо, никуда не сворачивая, все равно пришлось бы ехать в Чикаго.

Я бы сначала выбрала Институт искусств или небоскреб Сирс-Тауэр высотой в сто десять этажей, но Ребекка выбирает Аквариум Шедда — восьмиугольник из белого мрамора у озера Мичиган. Буклет, который мы взяли по дороге, уверяет, что это самый большой закрытый аквариум в мире.

Ребекка бежит к огромному аквариуму в центре океанариума — настоящий коралловый риф со скатами и акулами, морскими черепахами и угрями. Дочка отскакивает назад, когда песчаная акула вырывает кусок рыбы из руки ныряльщика.

— Посмотри на ее брюхо. Держу пари, что оно всегда набито. Зачем охотиться, если не хочется есть?

Акула вонзает зубы в рыбу, перекусывая ее пополам.