Я сел рядом с ней и спросил, как она себя чувствует.

– Мама сказала вам про трансплантат? – спросила она.

– Замечательная новость.

– Я смогу опять бегать.

До этого – судя по тому, как быстро она уставала, – было далеко, как до луны.

– Я попросилась домой, чтобы увидеть рыбок. И я должна вернуться сегодня вечером. Я надеялась, что вы приедете. Я просила Бога.

– Ты знала, что я приеду.

– Но именно сегодня, пока я дома.

– Я был занят делами после того, как навестил тебя в четверг.

– Я знаю. Сиделка говорила мне, когда вы звонили каждый день.

Пеготти ползал по полу, он подрос, стал проворней, тащил все, что ему попадалось, в рот и этим очень смешил сестру.

– Он такой забавный, – сказала Рэчел. – Они не разрешали ему приходить в больницу. Я просилась посмотреть на него и на рыбок. Мне сказали, что от трансплантата я буду болеть, поэтому я хотела сначала съездить домой.

– Да, – сказал я.

Линда приготовила рис с цыпленком и креветками, и мы ели его ложками.

– А что у вас с рукой? – спросила Линда. – Местами она почти черная.

– Это всего лишь синяки.

– У вас пальцы как сосиски, – сказала Рэчел.

– Завтра все уже будет нормально.

Линда вернулась к предмету, который был для нее важнее всего.

– Этот швейцарский донор – он старше меня! У него самого трое детей. Он школьный учитель... приятный человек, и врачи говорят, что он рад поделиться с Рэчел костным мозгом.

– Я хотела бы, чтобы это был Сид, – сказала Рэчел. Я сам прошел тесты, в самом начале, но не подошел. Ни Линда, ни Джо не подходили больше чем на пятьдесят процентов.

– Мне сказали, что он подходит на девяносто процентов, – сказала Линда. – Ста процентов никогда не бывает, даже у родных. Девяносто процентов – это отлично.

Она старалась радоваться. Я не стал бы спорить насчет девяноста процентов. Мне это казалось прекрасным, и врачи не стали бы убивать костный мозг Рэчел, если бы не верили, что смогут заменить его.

– Они посадят меня в пузырь, – сказала Рэчел. – Это вроде пластикового полога над кроватью. Я смогу прикоснуться к этому швейцарцу только через пластик. И еще он не говорит по-английски. Он говорит на немецком.

Данке шен. Я это выучила, чтобы сказать ему. Большое спасибо.

– Он счастливый человек, – сказал я. Линда убрала тарелки и предложила к пудингу мороженое. Она спросила, не останусь ли я с Рэчел, пока она пойдет погулять с Пеготти.

– Конечно.

– Мы недолго.

Когда она ушла, мы с Рэчел сидели на диване и смотрели на рыбок.

– Видите вот этого? – спросила Рэчел. – Это тот, которого вы привезли в четверг. Посмотрите, как быстро он плавает. Он быстрее всех остальных.

Черная с серебром рыбка мелькала по аквариуму, энергично работая плавниками.

– Это вы, – сказала Рэчел. – Это Сид.

– Я думал, что половина из них Сиды, – поддразнил я ее.

– Сид – всегда самый быстрый.